Самая долгая ночь

— Ну, если, в этом все дело… — начал Каген, однако тут же умолк, как только поймал на себе ее взгляд.

— Нет, — твердо произнес Леонард, который уже начал терять терпение. — Они скажут немцам, что кто-то отнял у них их удостоверения, пока они ехали в поезде, и укажут в нас пальцем. Или же сообщат немцам свои имена, немцы всех построят и начнут проверку документов. И обнаружат нас.

— Сомневаюсь, что они пойдут на такие меры, — возразил Каген.

Леонард расхохотался. Река впервые услышала, как он смеется.

— Ты не знаешь, что такое полицейские ищейки. А эти немцы — настоящие ищейки, вот кто они такие. Они начнут задавать вопросы, пока не найдут нас, если решат, что мы в лагере.

Каген продолжал играть со своей повязкой.

— И что ты тогда предлагаешь, гангстер?

Впервые у Леонарда не нашлось ответа. Он промолчал.

— Я так и думал, — ухмыльнулся Каген.

Глава 15

Суббота, 24 апреля 1943 года.

Маус подтянул стул в коридор, чтобы было проще наблюдать за входной дверью. На коленях у него лежал «вельрод», рядом на полу — «стэн». Плащ на нем топорщился от шести распиханных под подкладкой пачек английских фунтов. Чуть раньше Маус нашел нитку с иголкой и аккуратно зашил в подкладку двенадцать тысяч фунтов — почти пятьдесят тысяч американских долларов.

Впрочем, мысли его были сосредоточены не столько на двери, оружии или деньгах, сколько на Реке. Он не мог заставить себя не думать о ней.

Его мать всегда пыталась выступать в роли сводницы, то и дело рассказывала ему то об одной девушке, то о другой, намекая, что, мол, не время ли ее сыну остепениться? Они хорошенькие, добавляла она, но эти девицы неизменно вгоняли его в тоску. Единственное, на что они были способны, — это без умолку трещать о своих подружках или жаловаться на то, что глупые властные отцы держат их в черном теле, в то время как они сами мечтают о развлечениях, но только с достойным человеком, если вы понимаете, о чем я.

Но Река — она совсем другая. Серьезная. Мужественная и сильная, а не слабая и плаксивая. Она умеет постоять за себя. Она тверда духом, потому что такой сделала ее жизнь. А как приятно было тогда в поезде чувствовать ее руку в своей. Он до сих пор помнит это удивительное ощущение.

Его слух уловил какой-то звук в дальней части дома. Но он даже не пошевелился, потому что там была она. Просто глухой стук, как будто кто-то задел коленом мебель. Затем кто-то вскрикнул, хотя и негромко, и Маус, схватив «вельрод», вскочил со стула. Еще один стук, уже громче, затем звуки шагов — шлеп-шлеп-шлеп — по полу в дальней части дома, а затем кто-то распахнул дверь. Вслед за этим послышался голос Реки — она кричала кому-то по-голландски.

Зажав в руке «вельрод», Маус бегом бросился по коридору.

— Аннье сбежала! — сказала Река, прислонившись к дверному проему. Маус положил руку ей на плечо, чтобы как-то ее успокоить. — Иоганнес сбил меня с ног, подкравшись сзади, — пояснила она. Голос ее звенел гневом. — Аннье заявила, что ей больше нечего мне сказать, и стоило мне повернуться к нему спиной… Я не думала. Прости, Леонард.

Стук подметок по ступенькам лестницы, а затем в коридоре, у них за спиной. Мгновение, и рядом выросли Схаап и Каген.

— Он взял «люгер», — сказала Река.

Маус проигнорировал гневный взгляд Кагена и, бросившись в кухню, плечом открыл сорванную с петель дверь. Оказавшись снаружи, он кинулся в сад, оттуда в проулок за домом. Здесь он остановился и прислушался — не донесутся ли до его слуха шаги.

— Я тоже с тобой, — заявила, выросшая с ним рядом Река. Пистолета у нее не было, но в принципе какая разница. Ведь у него с собой «вельрод».

— Нам их никогда не найти, — сказал Маус.

— Они не могли уйти далеко, — возразила Река. — Ноги будут плохо ее слушаться, пока не восстановится кровообращение.

По всей видимости, на лице его читалось непонимание, потому что Река сочла нужным пояснить:

— Она была связана несколько часов.

До них донесся звонок трамвая, и они переглянулась. Трамвайная линия проходила по улице, которая тянулась через весь квартал. Трамвайный звонок был ему хорошо знаком — он успел привыкнуть к этому звуку с тех пор, как попал сюда.

Маус бросился к концу проулка и едва не сбил с ног мать с двумя детьми. Река кинулась за ним следом, пытаясь догнать трамвай, от которого их отделяло около пятидесяти ярдов. В данную минуту трамвай был на остановке. Кто-то выходил, кто-то, наоборот, входил.

Не выпуская пистолета из правой руки, Маус прижал длинный ствол к ноге. У «вельрода» такая нелепая форма, что его непросто разглядеть с первого взгляда, особенно на ходу.