Самая долгая ночь

Они успели в самый последний момент добежать до выкрашенного в голубой цвет трамвая. Маус поставил ногу на нижнюю ступеньку и при помощи одной только левой руки подтянулся внутрь, когда трамвай снова звякнул звонком. Река успела вскочить вслед за ним. Они стояли посреди забитого до отказа прохода и пытались отдышаться. В трамвае была страшная давка, так что вряд ли кто заметит прижатый к его ноге «вельрод». Маус чувствовал, как по спине и бокам ручьями стекает пот. Он вытер лицо и бросил взгляд на набившихся в вагон людей. При этом он внимательно осмотрел каждую голову — и тех, кто сидел, и тех, кто стоял. Эти двое не обязательно находятся рядом. Они слишком предусмотрительны, чтобы допустить такую ошибку.

Но нет, Река обнаружила их на своей стороне. Она легонько подтолкнула его в бок локтем, повернула голову, мол, посмотри сюда, после чего подняла пять пальцев. Маус отсчитал пять рядов от того места, где они стояли, однако увидел лишь пожилую пару. Тогда он отсчитал пять рядов от передней подножки трамвая и тотчас их увидел. Сначала Аннье, затем рядом с ней Иоганнеса. В конце концов они оказались не так-то и умны.

Внезапно перед лицом Мауса вырос какой-то голландец. В руке у него были билеты, и он в очередной раз задал свой вопрос. Река спасла их при помощи пары монет, которые положила в руку кондуктору. Старик оторвал билеты и протянул их им.

Оставаться в трамвае было опасно. Кто-нибудь наверняка заметит его «вельрод», даже в такой давке.

Кондуктор проталкивался по вагону в другую сторону, собирая с пассажиров плату за проезд. Трамвай, скрипя тормозами, начал замедлять ход. Где-то за спиной кондуктора Маус увидел, как Иоганнес, затем Аннье поднялись со своих мест и начали проталкиваться к передней двери. Маус и Река вышли через заднюю. Иоганнес взял Аннье за руку, и они медленно побрели по улице. Аннье прихрамывала, значит, ноги ее все еще болели.

Пока они шли, Маус стряхнул с себя плащ, переложил пистолет в другую руку и накрыл его сверху плащом. После чего сжал рукоятку обеими руками. Они с Рекой двинули вслед за Иоганнесом и Аннье, стараясь не отставать — сорок, пятьдесят футов сзади, не больше. Вскоре они повернули налево и зашагали вдоль канала. Эта улица была довольно оживленной. Маус то и дело задевал плечами прохожих. По булыжной мостовой катил бесконечный поток велосипедистов.

Они шли десять минут, затем пятнадцать. Неожиданно Река шепнула:

— Полиция.

Маус тотчас ее понял, хотя она и произнесла это слово по-голландски. Впереди Иоганнеса и Аннье, на другой стороне улицы стоял полицейский, облаченный в такой же синий китель, как и те, что сопровождали евреев в здание театра. Иоганнес, поддерживая Аннье за руку, повел ее к полицейскому — шагнул на проезжую часть и остановился, дожидаясь, когда в потоке велосипедистов появится просвет. Беглецы явно намеревались рассказать полицейскому свою историю.

На то, чтобы принять решение, у Мауса было лишь одно мгновение. Река шепнула всего лишь одно слово «schiet». И хотя она произнесла его по-голландски, он отлично ее понял — стреляй, сказала она ему. Да, но в кого? Он ни разу в жизни не стрелял в полицейского, как впрочем, и не собирался нарушать это правило. Потому что прихлопнуть копа — это будет себе дороже. Затем он увидел, что тщедушный голландский полицейский безоружен, что моментально облегчило ему принятие решения.

Река взяла с его рук плащ. Шагнув с тротуара на проезжую часть, Маус вскинул пистолет. Правая рука крепко сжала рукоятку, левой он придержал ствол. Палец нажал на спусковой крючок. Едва слышный хлопок отозвался в его ушах раскатом грома, однако лишь несколько голландцев обернулись на этот звук. Пуля попала Иоганнесу в спину. Возможно, этот выстрел и не уложил его на месте, но не исключено, что через пару-тройку дней все-таки отправит его на тот свет. Силой удара его отбросило на чей-то велосипед. Велосипедист тотчас потерял равновесие и полетел на землю. Вслед за ним с грохотом на мостовую упал и велосипед.

Маус на ходу попытался перезарядить пистолет.

— Поторопись, — сказала Река по-английски.

Что, собственно, он и делал. Повернуть, потянуть, подтолкнуть, и отстрелянная гильза со звоном упала на мостовую. Аннье посмотрела на Иоганнеса. Тот лежал на мостовой, и на спине его расплывался красный влажный круг.

Затем она подняла глаза и увидела их. Их разделало всего двадцать футов, и они могли легко пристрелить и ее, однако на ее счастье между ней и ими возник велосипед, затем еще один, и еще, и Маусу ничего не оставалось, как стоять и смотреть на нее. Аннье тем временем наклонилась и что-то вытащила из рук Иоганнеса. Затем, прихрамывая, подошла к тротуару, открыла дверь магазина и исчезла внутри.