Самая дружная семья

По-прежнему тишина, точно воцарившаяся тогда в Конских широтах. Мы перезакидываем удочки и продолжаем поедать семечки одну за одной.

– А другой «удачливый» рыболов, – продолжает папа, – в Шотландии, стране питерских дождей, бархатистых холмов и средневековых замков, поймал лох-несское чудище на живца. И никакого фотоснимка, досадно, правда? Единственное доказательство – это возвращение к жене в отель без любимого спиннинга. «Представляешь, это динозавр проглотил его и мог меня, но я вовремя дал дёру», – слова рыбака. Во как, сын!

Я слушаю, разинув рот и с широко раскрытыми глазами. А вокруг поплавков – ни пузыря, ни круга. Ну, раз так – пора устраивать чаепитие, ведь семечки подъедены. Разливаем заварившийся чай по термосным крышкам и, обжигая языки, не спешим.

– Двое отдыхающих, – сегодня папа щедр на истории, – рыбачили с катера в Чёрном море, когда сладкая девичья песня, доносившаяся откуда-то, привлекла их. Ну и они незаметно уснули, а протерев глаза, распознали турецкий говор. Потом посол России в Турции разъяснил бедолагам: «Таким образом сирены часто подшучивают над ничего не знающими о них рыбаками».

Началось…

– Папа! Папа! Смотри! – вскрикиваю я.

Папин поплавок неожиданно исчез под водой, а за ним – и мой. Удилища, треща, изогнулись. Леска зазвенела будто струна.

– Подсекай, Лев! Вытягивай, что есть мочи! – теперь кричит папа.

Две крупные рыбины, заглотившие наживку, неистовствуют в воде, извиваются, выпрыгивают, бьют хвостами, кидаются из стороны в сторону. Но сражаться целую вечность, до водяных мозолей на руках, не пришлось: быстро одерживаем верх над недовольными рыбёхами.

Мама, пришедшая с приятной новостью (приехали её родная сестра и мой дядя), видя папу и меня с карасями с ладонь, разведя руками, выговаривает лишь пару слов: «Ой! Ничего себе». Да, вот это улов! А кошка, не веря глазам своим, долго обнюхивала немалых карасей, а затем сполна насладилась ими.

– Отлично порыбачили, Лев. Предлагаю опять поохотиться, пора вытаскивать на свет Божий следующих жителей водяного царства», – одним ранним утром говорит папа и вкладывает в мою руку отличившуюся разок самодельную удочку…

Рядом судоходная река

Сейчас мои родители ведут размеренный образ жизни, к сожалению, возраст берёт своё. Папа и мама со мной подростком путешествовали по всей России. Мы посетили много городов необъятной Родины, но наши сердца сильнее забились лишь в одном городе: южном и казачьем Ростове-на-Дону. В череде рабочих дней я нашёл четыре свободных дня и вылетел в этот самый город: мне захотелось привезти свежие снимки любимого Дона и так или иначе ведущих к нему уютных улиц своим старикам и посетить места, отпечатавшиеся тогда в юношеской памяти.

В самолёте я почитал историю ожидающей меня гостеприимной земли. Когда-то по ней кочевали скифы – предки всех русских людей. Видя широкие неспешные воды, поражаясь такой красотой, они, наверняка с трепетом, говорили: «Дон». Дон на их языке означало «река», но без трепета у них бы не получилось, как и не получается у нас, при виде её, выговорить это слово. А дальше… Елизавета Петровна, императрица, в середине восемнадцатого века, в холодном декабре месяце по просьбе казаков своим указом основала на Дону таможню. Чтобы турецкий и греческий товар прошёл через руки хватких казаков (людей свободных, воинов, готовых головы сложить за империю) и достиг северных русских городов. Ростов-на-Дону быстро рос и крепчал. Читал бы и читал, настолько мне интересна «История государства Российского», но тень самолёта уже скользит по степным просторам за иллюминатором.

После заселения в номер ростовского отеля с рестораном на первом этаже, где подают лучшую в городе уху, вечером под падающим солнцем, словно под клонящимся к горячей земле жёлтым подсолнухом, первым делом я прогулялся по набережной вдоль Дона-батюшки. Да-а-а, ши-и-рок! Могуч и статен! Притягивает взгляд! Дарит тихую радость. Совсем не изменился.

Ну, как тут не разговориться с рыбаками?

– Рыба есть?

– А то!

– Покажете?

– Что скрывать, смотри.

– Жерех и окунь, неплохой улов!

– У меня? Вот у него!

– Иди сюда. Узнаёшь?

– Как же сома не узнать?!

– Потихоньку клюёт.

– Хорошего вечера, а завтра – ещё рыбы.

– Тебе тоже удачи.

На том и разошлись. Даже спустя века щедр Дон, а сам ничего не требует от человека.

– А где памятник Шолохову? – спрашиваю у пожилой высохшей ростовчанки в широкополой шляпе в сине-белую полоску.

– Михаил Александрович? Никуда не денется. Смотря на свой Дон, размышляет об очередном грандиозном романе про донцов. Чуть не дошли, молодой человек, – доброжелательно отвечает бабушка.

Подходя к монументу, укоряю себя, что до сих пор не нашёл времени на любимый папин роман-эпопею «Тихий Дон». Сейчас, дотронувшись до Шолохова в металле, мысленно дал обещание гениальному писателю и отцу выкроить часок и прочитать уникальную по языку, колоритную книгу про главное: любовь и нелюбовь.

На многолюдной набережной раздетая малышня бегала по бьющим из-под земли струям фонтана. Звонок от родителей отвлёк меня от философских мыслей.

– Привет, Лев.