Самая красивая

жамМ прошел со мной к выходу из пещеры, где Айори и Учу уже ждали нас с шестью гномами и девятью лошадьми. Я заморгала на солнце. Ведь я не выходила из пещеры – если не считать моего призрака – целых семь недель. жамМ сказал, что он с остальными гномами проедет с нами первый день.

– Ну а после, думаю, вам уже будут не страшны никакие великаны.

Мы сели на лошадей и отправились в путь. Учу держался близко, не отставал. Айори сказал, что так будет, пока пес чует великанов. Гномы почему-то стали шумными и веселыми, все время шутили на своем языке и громко хохотали. жамМ в моем присутствии никогда так не горланил. Мы с Айори тревожно переглянулись. Любой великан в радиусе пяти миль мог бы нас услышать.

жамМ увидел наши лица и тихонько пояснил, пока остальные болтали:

– Девушка азаХ и принц Айори, мы всегда так себя ведем, когда поблизости великаны. Стараемся, чтобы они нас услышали. Взрослые гномы слишком жесткие для них. Они ломают о нас зубы. И если услышат наши голоса – близко не подходят.

– Если им не нравится вас есть, – прошептала я, – почему вас заботит, чтобы они вас не нашли?

– Они все равно остаются настойчивыми и опасными. – Он кивнул, указывая на своих спутников, и улыбнулся: – Уверяю вас, нам вовсе не по нутру такое громкое веселье.

Нелегко определить, что шутки произносятся через силу, если они звучат на незнакомом языке, но теперь я обратила внимание, что гномы хмурятся, когда хохочут. Двое так сильно старались, что даже окосели.

Стоял жаркий летний день. Солнце пекло немилосердно. И все же как это было здорово – оказаться на открытом воздухе. Я-то думала, что уже никогда не увижу неба, не проедусь по красивым местам, не сделаю глотка чистого воздуха.

Никаких признаков присутствия великанов мы не заметили. К полудню я устала, но заставила себя сидеть прямо и терпеть. Я вспоминала песни и старалась не думать, хотя кое-какие мысли все же приходили. Если все пройдет хорошо, как мы и надеемся, – если Уйю не пострадает, а королевский совет убедится, что я не совершала никакого преступления, – Иви все равно останется королевой. И не знаю, найдется ли где-нибудь место в замке или в целой Айорте, где я буду чувствовать себя в безопасности.

В сумерках мы переправились через ручей, и жамМ объявил, что теперь нам ничего не грозит. Мы разбили лагерь, а утром гномы уехали. Я тихонечко спела жамМу прощальную песню. Накануне я допоздна мысленно ее сочиняла.

Я не могу перестать благодарить тебя.
Если я так и не перестану,
то мне не нужно с тобой прощаться.
Между нами течет река.
Ты идешь вдоль берега на север,
я иду на юг.
Когда я заплачу —
ведь мне так тебя не хватает, —
мои слезы просочатся в твою пещеру.
У тебя доброе лицо,
как теплая шаль зимой
или бриллиант в оплату за песню.
Моя семья держит гостиницу.
У тебя есть место в моем сердце.
Живи там бесплатно.
Прощай.
Прощай.

Глава тридцать седьмая

Еще через полтора дня мы достигли замка. Великанов поблизости явно не было, поскольку Учу время от времени покидал нас, чтобы провести свои собственные исследования. Но мы все-таки благоразумно соблюдали тишину. Зато десятки раз переглядывались, улыбаясь.

Ночь мы провели в ущелье, видимо том же самом, где прежде я отдыхала с Уйю, лежа на твердой песчаной земле под каменным козырьком. Какое-то время мы шептались, строя различные планы. Сначала нужно предупредить Уйю. Айори попытается не подпускать ко мне Иви. А когда король достаточно окрепнет, я расскажу ему всю историю, и пусть он рассудит.

Мы замолчали. Я смотрела на тонкий полумесяц, а Учу пристроил свою голову у меня на плече.

– Айори, королева теперь, наверное, не так красива, как раньше.

– Ммм… что?

Должно быть, он задремал.

– Она выпила снадобье раньше меня, еще до свадьбы.

– Если она выглядит так, как поступает, то у нее лицо гадюки.

– Люди не…

Я не договорила, осознав, что чуть не сорвалась на крик. Учу даже подскочил и завилял опущенным хвостом. Тогда я зашептала:

– Люди не выглядят так, как поступают.

Учу устроился рядом с Айори.

– Любимая, я не хотел… – Принц ненадолго умолк. – Милая, я обожаю твое лицо, твои руки, запах твоей кожи и твои густые волосы. Когда я впервые увидел тебя на свадебном приеме, то подумал, что в тебе есть величавость.

– Я в тот момент застыла от страха и разрумянилась как маков цвет!

– Все равно я подумал именно так. В тебе есть величавость и достоинство. Я даже расстроился, когда ты стала красавицей в общепринятом смысле слова.

Ой. Надо же.