Самая лучшая жена

— Только недалекая! — из темного угла спальни показалась тетушка. — Хоть и зарекалась я в опочивальню супружескую не лезть, но промолчать не могу, уж простите! Сестрица моя Арима — та еще дура набитая! И не хмурься, Ринушка, или забыл сколько раз она вас позорила? Актерка! Балаган по ней плачет, а может и княжья труппа. Она бы там в примах ходила, трагические роли играла, кружила головы мужикам. А тут дом, дети, суровый муж, у которого не разгуляешься. Вот она и дурит время от времени. То изображает из себя жертву домашнего произвола, то мужа жадным выставит, то детей неблагодарными. И метет языком, и метет, и ведь находятся идиоты, которые ей верят. Сейчас она убитую горем мать изображает. Очень уж эта роль благодатная. Все ей сочувствуют, все сострадают, уважение оказывают, — Сагари вздохнула расстроенно и махнула рукой. — Да еще ты, Рин, жену привез. Лита, девочка, не обижайся, но лучшей фигуры для сплетен чем ты не сыскать. Просто елей на душу Аримы. Теперь ты и бесприданницей будешь, и хульдрой, и ведьмой, которая мужа со свету сживает.

— Отец скоро приедет, — напомнил Аэрин.

— Это да, — согласилась тетушка. — Он сестрице моей живо мозги вправит. Вот только боюсь, что она уж очень раздухарилась на этот раз да и дел понаделала…

— Думаешь?

— Чего тут думать? Знаю. Боюсь, что по улицам с криками бегать начнет. Бедный Дагарр… Ну да сам виноват… Ладно, оставайтесь, дети, отдыхайте.

— Лита, ну чего ты пригорюнилась? — Рин первым нарушил тишину. — Все будет хорошо, вот увидишь. Отец скоро приедет, уверен, что ты ему понравишься.

— Сомневаюсь я, — она подавила тяжелый вздох.

— Ты не можешь не нравиться, — шепнул, придвинувшись вплотную. — Красивая, веселая, добрая.

— Рин, — дернулась Лита.

— Чшшшш, — остановил муж. — Не бойся, малышка. Мне личная целительница прописала полный покой. Вот разрешит она, тогда…

— Она? — заглянула в лицо Аэрину.

— Ты, — улыбнулся он.

— Я?

— Маленькая соблазнительная в своей невинности красавица, изящная словно драгоценная годарская статуэтка. Лита, давай я научу тебя целоваться. Хочешь?

— Я не знаю, — она опустила глаза, чувствуя, как щеки полыхнули жаром, — Но наверное надо. Как ты думаешь?

— Уверен, что надо, — стараясь не рассмеяться, Рин улегся на спину, потянув за собой смущенную супругу.

— Что ты делаешь? — напуганной мышкой пискнула Лита.

— Как что? — шепнул он в прямо губы паникующей малышки. — Начинаю обещанный урок и надеюсь, что ты будешь примерной ученицей. Ну же, обними меня, милая.

— Я боюсь сделать тебе больно, — предприняла слабую попытку отстраниться новобрачная.

— Этого просто не может быть, — уверил Аэрин. — У тебя волшебные ручки. Их прикосновения так легки, так упоительны…

— Сдается мне, супруг мой, что ты заговариваешь мне зубы, — перестав сопротивляться, Лита заглянула в потемневшие глаза напротив.

— Если только самую капельку, — признался он. — Я ведь тоже взволнован.

— Правда?

— Истинная, — уверил Рин и потребовал. — А теперь, жена моя, наклонись ко мне, закрой глаза и ничего не бойся. Даю тебе честное слово, что дальше поцелуев мы сегодня не зайдем, даже если ты будешь меня упрашивать о большем.

Услышав последние слова, Лита, возмущенно вскинулась. Девушка собралась уверить самонадеянного сардарца, что она никогда не будет его ни о чем просить, особенно о таком стыдном. Пусть он зарубит это на своем носу, пусть знает, что для дочери Виттара слова о чести не пустой звук, пусть… Тяжелая мужская рука легла на ее затылок, мягко лаская, и против воли закрылись предатели глаза, по позвоночнику пробежала сладкая дрожь, а воздуха перестало хватать. Лите пришлось приоткрыть рот, чтобы вздохнуть поглубже. Именно этот в момент губы Рина нашли ее губы.

Юной целительнице всегда хотелось знать, что испытывают ее более опытные подружки, целуясь с парнями на вечерках. Но вредные девки только вздыхали мечтательно да советовали попробовать самой. А с кем? Все кроме Олафа обходили Литу десятой дорогой, а обжиматься с женихом, позволяя его красным словно облитым кровью губам прикасаться к себе… Брррр. Нет уж!

Все эти мысли ураганом пронеслись в белобрысой девичьей головке и пропали, будто не было. Их разогнал поцелуй Рина сладкий и хмельной, точно стоялый мед из княжьего погреба. Он пьянил, кружил голову, заставляя Литу, забыв обо всем, теснее прижиматься к мужу.

— Будь они неладны эти драконы, — простонал Рин, отстранившись. — Если бы не эти проклятые ящерицы, ты уже была бы моей…

— Я и так твоя, — уверила слегка пьяная от наслаждения супруга. — А радужные нам очень даже пригодятся. Они ценные.

— Зато ты бесценная, — тихо рассмеялся он. — А еще очень талантливая. Но все же нам стоит повторить урок, — Аэрин привлек разомлевшую красавицу к себе. — Нужно закрепить результат.