Самая мерзкая часть тела

Ах, в ту секунду, на самом деле, ее паяльник показался Симке на редкость милым и изящным. И только по ходу развития их чувства, год, может быть, спустя, вдруг обнаружилось, что это приспособление, снабженное парой отверстий для симметрии, может у куклы-Ирки менять форму. Становиться внезапно толстым, свинским и зеленым.

Но в сладостный момент первого знакомства милягу хотелось просто откусить на память. Забрать на вечное храненье. Что Симка и попытался сделать. То есть побрезговал мороженым, зато беседу ни о чем легко и просто растянул на полтора часа. Когда пробило восемь и в молочно-шоколадном лягушатнике стали гасить огни, галантно вызвался до дому проводить. Ну и пошли, шурша сентябрьской листвой, известный троечник из школы номер двадцать шесть и две старательные спортсменки из третьей.

— А знаете, как Василию Ивановичу недосуг было? — рассказывал он громко и сам же заразительно смеялся.

Конечно, в конце концов эти маневры, перестроения, сигналы флагами, китайскими фонариками оказались всего лишь обязательной разминкой. Подготовкой к главному. Атаке. Стоило только Лерке Додд, которая жила на сорок метров ближе к Советскому проспекту, исчезнуть, раствориться в низком проеме своего подъезда, как Симу посетила суперидея.

Румяной барышне любезный кавалер предложил зайти в соседний и быстренько располовинить содержимое бутылки розового крепкого. Все правильно, от перегрева сосуд уже буквально был готов взорваться в кармане его финской куртки. Но девочка не дала мальчику упасть на грязный пол с острым осколком чебурашки в сердце. Сама залезла на подоконник. Впервые в жизни тяпнула всего лишь пять глоточков бурдомаги и сразу поняла, доперла, что шарить у нее под юбкой зеленоглазому красавчику так и приятней, и удобней. А он старался, он старался. Еще бы. Подобные пространства, холмы и дали даже ему, и бойкому, и вездесущему, открылись в первый раз. В общем, любовь, сквозняк и по стакану на нос.

Вот только сердце зря качало кровь, гнало потоком от симкиной башки к ногам, давленье создавало в чреслах. И пуговку он расстегнул, и о замок не оцарапал руку, и плавари сдались под натиском неугомонной плоти, но на площадке скрипнули дверные петли, раздались голоса и громкие шаги послышались прямо над головами юной пары. Не вышло! Посыпались, поколбасили вниз Димон с Ирусей, ломая каблуки, теряя важные предметы туалета и оправляясь на ходу.

Потребовалось еще четыре захода на посадку. Две поллитровки портвейна, огнетушитель шампанского и двести граммов коньяка. Ключик нашел замочек в ноябре. Использовали дети по назначению каникулярную неделю в доме отдыха "Шахтер Южбасса".

Дождалась белоснежка из Верхнего Китима своего южносибирского принца. Мотор завелся, парус распустился, и крылья застучали.

Ура!

Короче, было. Было чем делиться Ирке, о чем рассказывать в тесном кругу, закатывая глазки, губами чмокая, плечами поводя и пальцами задорно щелкая.

Жизнь!

Язык девицы развивался всесторонне. Практиковался ежедневно во всех видах программы. Но, впрочем, треплом она слыла всегда. Не только после, но и до того. Именно ее ботало, красная тряпочка между зубов разлучила подружек. На целый год развела.

В десятом классе Лерка едва здоровалась с Малютой. Усмехалась при встрече, а рот не открывала.

Склеились губы в сентябре, когда вернулась Лера из деревенской ссылки и угодила сразу к Ирке на день рождения. Первый не у тети Оли на Мызо, а на Арочной. То есть в родительской квартире с видом на красивую излучину реки Томи. А значит, с напитками, танцами, визгом и прочей кутерьмой, на которую мама Полина Иннокентьевна смотрела в дни семейных и партийных праздников сквозь пальцы. Не то что тетка, Ольга Иннокентьевна Терентьева, доцент, суровый преподаватель кафедры обогащения полезных ископаемых Южносибирского горного. Племянницу жалела, помнила, конечно, как сухо щелкает в ушах разряд, когда подносишь щуп прибора к невзрачному куску породы из Верхнего Китима. Жалела, но спуску не давала.

А тут свобода. Мамаша в филармонии. Жидкости булькают, магнитофон шипит, и рожа красная, моргала белые, вместо того, чтобы желудок, желает облегчить свою козью душу.

Ну, она, кто же еще. Она рассказала, чем занимается отличник с баскетболисткой из девятого на черных матах в пустом и темном спортивном зале. Кому? Жидковолосой Светке, дочурке Старопанского. А та не рыба, само собой, через денек уже мамаше нашептала. Вот только, дескать, папе не говори. Нужная клятва была дана, но серьезным препятствием для исполнения гражданского долга не оказалась. Разгневался директор образцово-показательной школы Егор Георгиевич Старопанский. Ножищами затопал, двумя ноздрями задышал, но в темный школьный холл вступил и сразу, немедленно, взял себя в руки. Как тать, прошел на цыпочках по узенькому коридору и раз, припал к замочной скважине горящим глазом вурдалака.

Есть!