Самая настоящая Золушка

— Боже, Кирилл, разве ты до сих пор не видишь, что тебя обманывают?! Что все это, — Лиза делает жест, как будто хочет обвинить целый мир, — просто хитрая и хорошо спланированная игра? Что Морозов и твоя «милая» женушка — заодно? Ты больной, но не идиот, ты всегда видел такие вещи и всегда их понимал, ты учил меня читать людей, потому что я, здоровая, видела только эмоции, а не то, что за ними скрыто.

Она долго ждет хоть какой-то моей реакции, но я просто тянусь за еще одной сигаретой.

Лиза тяжело вздыхает, напрягается, как будто хочет пойти на второй раунд, а потом говорит:

— Я не позволю этому случится. Не позволю. Ты не единственный живой Ростов. И я устала всю жизнь быть в твоей тени.

Сестра уходит, больше не сказав ни слова. А я, поддавшись шуму в голове, прислоняюсь к периллам, позволяя глазам, наконец, закрыться. Мне нужно немного покоя. Нужна полная очистка памяти, чтобы утром снова разложить все по полочкам и научиться жить заново.

Глава тридцать шестая: Катя

— Елизавета Соболева, сестра Кирилла Ростова, известного бизнесмена, миллионера и мецената, сделала это заявление сегодня утром…

Я поворачиваю голову в сторону висящего в кафе телевизора, отвлекаясь от блокнота, в который уже битый час пытаюсь внести все факты, которые каждый день всплывают в моей голове. Это просто мелочи, ничего такого, что стало бы открытием или повергло меня в шок, но где-то там должны быть подсказки к моему прошлому. Как игра, в которой на экране намешана целая куча предметов, среди которых нужно отыскать только те, что действительно имеют значение. По настоянию отца я стала посещать психолога, и сегодня, на первом сеансе, она сказала, что моя память понемногу раскрывается. И если я не хочу потеряться в том, что действительно реально, а что — лишь очень похожая на правду выдумка, мне нужно записывать все и потом разбросать эти «сокровища» по отдельным страницам, пометив те, в реальности которых я абсолютно уверена.

Я даже купила для этого специальный блокнот, но воодушевление быстро закончилось, когда стало ясно, что вещей, которые не имеют значения, гораздо больше тех, которые я «вспомнила» непонятно откуда. Это два пазла, которые смешали и высыпали на пол, забыв предупредить о том, что из них невозможно собрать одну картинку.

Но новость с телеэкрана мгновенно переключает мое внимание. Уже не важно, что я писала в блокноте, потому что прямо сейчас диктор рассказывает о том, что эта новость взорвала социальные сети и на сегодняшний день, хоть не прошло даже суток, вокруг компании, которой владеют Ростовы, уже сложилась определенная возня, которая может негативно сказаться на акциях. Девушка воодушевленно рассказывает что-то еще, но я уже не слушаю, потому что фокусируюсь на фотографиях Кирилла и комментариях к ним, который выборочными скриншотами транслируют в прямой эфир. Кто-то заступает за него, выступая за то, что человек имеет полное право не афишировать проблемы своего здоровья, но таких единицы. Большинство обзывают лжецом, уродом и моральным инвалидом. А почти все хором кричат, что «всегда было видно, что с ним что-то не то». Больше всего в мою память врезается комментарий о том, что урод сын — наказание зажравшимся олигархам.

Кто-то в зале просит сделать звук погромче, но бармен переключает на музыкальный канал, нарочно выкручивая громкость, чтобы отбить желание у недовольных кричать и требовать вернуть обратно.

Я достаю телефон, хочу узнать больше новостей, но даже гуглить нет необходимости, потому что в новостной ленте первые позиции занимают громкие заголовки с фамилией Кирилла. Я выбираю тот, где есть заявление Лизы. «Я много лет хранила эту тайну, потому что, как и родители, верила, что Кирилл сможет стать полноценным членом общества. Но в последние месяцы состояние его здоровья значительно ухудшилось, он отказывается от лечения, и я больше не могу замалчивать правду, потому что от решений Кирилла зависят интересы многих других людей…»

Мне все еще кажется, что это просто ошибка. Нелепое страшное совпадение, что речь идет о другой семье и другом Кирилле, потому что мой Принц, хоть странный и порой жестокий, совершенно точно нормальный!

Я поздно вспоминаю разговор с отцом. Он говорил, что у Кирилла аутичное расстройство, но даже тогда мне казалось, что все это — просто мелочи, шелуха, небольшой налет, который появляется на благородной монете, но не может уменьшить ее ценности. Нужно взять тайм-аут, переварить услышанное, но я вдруг оказываюсь на улице, в плотной толпе людей, и чьи-то руки грубо отпихивают меня с пути, попрекая тем, что из-за таких растяп и случаются разбитые колени и опоздания на работу. Меня оттягивает назад, до почти болезненного удара спиной о стену, но сейчас мне все равно. Я достаю телефон, набираю номер и прикладываю трубку к уху.