Самая сексуальная журналистка

– Смотри, – ее хриплый голос отозвался жаром у него в паху. – Смотри, как она двигается, как ее глаза и руки говорят, чего она от тебя хочет. Она увлекает тебя туда, куда ты и должен смотреть.

Кэш с трудом оторвался от созерцания пухлых губ Фейт и взглянул на сцену. Танцовщица была одета в длинное обтягивающее платье, усыпанное блестками. Ее бедра покачивались в такт ее шагам, а ее обтянутые перчатками пальцы скользили по ее телу. Кэш почувствовал рядом бедро Фейт, и его сердце яростно заколотилось.

– Она хочет, чтобы ты обратил внимание, как она женственна. Видишь, как она двигается по сцене? Покачивает бедрами, чтобы ты видел. Проводит руками вверх по телу, по своим грудям.

Кэш вслушивался в голос Фейт, и его дыхание становилось все тяжелее. Все в нем давно стояло по стойке «смирно». Кэш расставил ноги шире, чтобы отвоевать больше пространства. Его нога прижалась к ее бедру, и между ними будто электрические искры заметались.

Кэш бросил взгляд на Фейт, чтобы понять, заметила ли она это. И Фейт посмотрела на него в ответ. Прямо на него. Глубоко в него. Ее розовый язычок вынырнул изо рта, пробежав по ее нижней губе.

– А потом Бетти касается своего лица, своих губ. Она хочет, чтобы ты видел. Хочет, чтобы ты заметил. Вот почему это – фантазия номер один. Раздеться для своего мужчины – значит заставить его думать только об одном. О тебе.

Фейт втянула нижнюю губу между зубов и задумчиво пососала ее, потом скользнула взглядом по его рту. Тело Кэша уже яростно бушевало, более ему не подчиняясь.

– Все женщины хотят чувствовать себя желанными, значимыми и достойными уважения.

Кэш смотрел ей прямо в глаза, крепясь из последних сил, застыв в напряженном ожидании. Фейт придвинулась ближе, ее дыхание обдало жаром его подбородок. Она собиралась поцеловать его. И он не хотел ее останавливать.

– Секс никогда не будет для женщины просто сексом. Секс – это то, что ты заставляешь ее чувствовать.

Фейт вдруг отшатнулась.

– И если ты заставляешь ее чувствовать себя использованной, лучше будь начеку, потому что нет ничего мучительнее, чем иметь дело с женщиной, которой причинили боль.

Во рту у Кэша пересохло. Фейт повернулась к сцене, оставив Кэша сидеть с открытым ртом и гадать, что же сказать в ответ.

– Видишь, как она распаляет? Она смеется над мужчинами. Демонстрирует им то, что они никогда не смогут заполучить.

Чувственный рот Фейт скривился в язвительной усмешке. На щеке появилась озорная ямочка.

– Она распаляет мужчину, смеется над ним и заставляет его думать, что он выиграл. – Фейт многозначительно улыбнулась Кэшу. – А потом отнимает у него чувство триумфа. Уходит к другому. Она обладает властью, а все мужчины – лишь ее игрушки.

Сердце остановилось в груди Кэша. Фейт снова пыталась объяснить ему, что секс – это не просто секс. Днем она сказала, что теперь тоже не верит в любовь, а сейчас поведала ему, во что действительно верила. Во власть. И она обладала этой властью. Точно так же, как Джесс. Властью над ним. Им снова играли. От этой мысли его бросило в жар.

От этих женщин из бурлеск-клуба она узнала гораздо больше, чем о кисточках и перьях. Она изучила женское искусство манипуляции. Знала, как увлечь других. Нужно позволить им думать, что она хочет большего. Только для того, чтобы в самую последнюю минуту сделать шаг назад, «продинамить». Ну уж нет, он был слишком умен, чтобы снова попасться на эту удочку. «Не доверяй никому» – он жил с этим девизом последние девять лет.

– Разве это не означает, что женщина превращает обман в вид искусства? Обещает то, что не собирается отдавать.

Улыбка застыла на лице Фейт, но испарилась из ее глаз.

– Она ничего не обещает.

– Она обещает все. – Огонь, струившийся по его венам, превратился в жидкое пламя. Кэш хотел, чтобы Фейт почувствовала себя точно так же, как он. Разочарованной. Злой. Подавленной. – Но все это – ложь. Да, ложь, обман. Вот, что такое это твое шоу.

Фейт растерянно моргнула. Кэш ненавидел себя за то, что сделал с ней. И злился. Джесс обвела его вокруг пальца. Заставила поверить, что они любят друг друга, а теперь Фейт делала то же самое.

Кэш отодвинул ногу, чтобы больше не касаться ее. Сейчас он мечтал перенестись в бар, купить напиток какой-нибудь длинноногой блондинке. Той, кто не станет морочить ему голову, будоражить его чувства.

Фейт снова повернулась к сцене. Она положила руки себе на бедра, и ее спина снова напряженно вытянулась.

– У женщин все иначе, Кэш. Наша сила – не физическая, а умственная. Она заключается в нашей способности действовать сообразительнее, уметь перехитрить. Оставаться на два шага впереди. Мы делаем это, чтобы защититься. От тех, кто хочет причинить нам боль. – Фейт взглянула на него. – Эта танцовщица знает о своей власти. Там, на сцене, она может заставить мужчину делать то, что она хочет. Заставить его влюбиться, возжелать ее, как никогда и никого в своей жизни. Она может управлять им. Такова власть бурлеска.

Кэш снова придвинулся к Фейт, не отрываясь от ее глаз, которые смотрели на него с вызовом.