Самая шикарная свадьба

– Может, она ушла? – предположил он и ринулся к входной двери – дверь оказалась открытой. – Какой кошмар! Эта твоя… – он удержался от оскорбления моей подруги. – Она… Ушла, оставив дверь открытой! Удивительно, что нас не обчистили! Ты понимаешь, что нас могли бы убить и вынести все! Все, что было нажито мной за долгие годы! – в ужасе орал Влас, потом сел в кресло и взялся за голову.

Вставать в шестую позицию в данном случае мне показалось неуместным.

– Власик, но мы ведь живы и нас никто не обворовал, – пролепетала я, на что он обреченно махнул рукой.

Что же делать? Звонить Анжеле не хотелось – мне была неизвестна реакция Михаила на ее безумную выходку, ждать ее звонка я тоже не могла – мне нужно знать, куда сгинула Огурцова. А вдруг с ней что-то случилось? Нет, дожидаться ее звонка я определенно была не в силах и набрала Анжелкин номер.

– Алле, – убитым голосом пропищала она.

– Ты куда пропала? Почему ты не предупредила, что уходишь? Дверь открытой оставила… Да и вообще, как ты до дома-то добралась без юбки, в банном полотенце?

– Я проснулась, уже темно было, и думаю, что я тут валяюсь – в незнакомой, чужой квартире, в то время как Михаил сидит дома один и не имеет ни малейшего представления, где меня искать. Потом я представила, что будет, если я не приду вечером домой! Что скажет Михаил? Как поступит?! Да он ведь бросит меня с двумя детьми на руках! Вас беспокоить не стала (нехорошо будить спящих людей, которые меня приютили), и, прикрыв дверь, я ушла.

Дальше Огурцова поведала мне совершенно невероятную, я бы даже сказала, безумную историю. Выйдя от нас в полчетвертого утра (в то время, когда на улице еще так темно, что хоть глаз выколи), она побрела в сторону метро по безлюдным улицам в махровом полотенце на бедрах, словно приведение. Судя по всему, свежий воздух не оказал на нее отрезвляющего действия, хмель все еще застилал густым туманом ее мозги. Она дошла до метро и принялась отчаянно ломиться в закрытые двери – вокруг ни души. «Да что ж это такое! Перерыв, что ли?» – подумала она, но все же решила подождать. Минут через двадцать перед ней вырос худощавый мужичок в брезентовой куртке, длиннющих сапогах-ботфортах, с рюкзаком и удочкой. Он встал неподалеку и тоже принялся ждать. Огурцова не выдержала и подошла к мужичку.

– Почему закрыто? – с нескрываемым удивлением спросила она и кивнула в сторону стеклянных дверей.

– Да через двадцать минут откроют, – спокойно сказал тот.

– У них что, обед, что ли? – еще больше поразилась Огурцова, потому что никогда не попадала в то время, когда сотрудники метрополитена обедали все разом.

– Через двадцать минут откроют, – повторил он и совершенно растерялся.

«Странно, почему мы только тут вдвоем стоим и почему это народу нет? Вроде бы вечер», – думала Анжелка и, чтобы разузнать все поподробнее, спросила мужичка:

– А чо это вы в таких сапогах?

– На рыбалку еду.

– Один?

– Один.

– А почему народу-то нет?

– Так рано еще.

– Да? – недоверчиво спросила Огурцова, которая спьяну перепутала раннее утро с поздним вечером. – А все остальные подходят ровно как в метро обед заканчивается?

Мужичок с удочкой и рюкзаком промычал что-то нечленораздельное и поспешил отойти от сумасшедшей девицы, обернутой в махровое полотенце. В это время к метро стал подтягиваться народ.

– Как тебя вообще-то пустили в полотенце? Как тебя в психушку не забрали? – спросила я.

– Издалека полотенце напоминает джинсовую юбку. Я у тебя еще булавку стибрила и на всякий случай заколола его на талии, чтоб ненароком не слетело.

– А что Михаил?

– Как только я пришла, он ушел. Злой как черт, даже слова не сказал! Наверное, завидует!

– Чему?

– Я-то никаких обетов не давала и могу пить сколько душе угодно! – похоже, Анжелка чувствовала свое превосходство над Михаилом.

– А где Нина Геннадьевна?

– Отправилась в очередную паломническую поездку на Валаам, посетить Преображенский монастырь. Якобы молиться, чтобы я пить бросила. Можно подумать, что я пью!

– Ты это прекращай, Анжела! А то Михаил тебя и вправду бросит, и останешься ты у разбитого корыта с двумя малолетними детьми!

– Чего?! – угрожающе проговорила Огурцова и приготовилась было пойти в атаку, но я перебила ее и спросила:

– А почему ты ко мне вчера заявилась без юбки, и колготы у тебя наизнанку были надеты? – Она напряженно молчала, а я продолжала свой допрос, надеясь тем самым вернуть подругу к трезвой жизни: – По моим подсчетам, ты должна была вчера появиться у меня в пять часов, а заявилась в девять. Что ты делала эти четыре часа?

– Я ничего не помню, – растерялась Огурцова.

– Вот и сопоставь все: потерянную где-то юбку, колготы наизнанку и четыре часа непонятно с кем и где проведенного времени!

– Батюшки! Грех-то какой! Что ж мне делать? А вдруг Михаил совсем от меня ушел? – ужаснулась она.