Самая шикарная свадьба

– Не дура, – прошамкала бабушка, но, видимо, вспомнив о моем шантаже с письмом, ласково добавила: – Отдохни там хорошенько, деточка, за меня не беспокойся.

А когда я уже стояла у лифта, она высунула из двери голову с прищепками и крикнула напоследок:

– Да смотри не утони – ты ведь у меня номер один!

* * *

Через день я со своей набитой, как мне казалось, самым необходимым сумкой-кишкой вслед за Власом вышла из подъезда (он тащил неудобный огромный чемодан с вещами). Могу сказать только одно – из Москвы я уезжала с тяжелым сердцем; на душе было неспокойно из-за бабушки.

К последующему повороту событий я была не готова. Оказалось, что Влас купил билеты не как я думала – на самолет, нет – нам предстояло тридцать шесть часов трястись на поезде, причем в плацкартном вагоне.

– Все должно быть как тогда – двадцать лет назад, – трогательно проговорил он, когда я вопросительно посмотрела на него, с усилием проталкивая сумку-кишку между многочисленными боковыми полками вагона.

Однако худшее ждало меня впереди: две узкие верхние полки и попутчики – визгливая девочка лет пяти с мамашей, напомнившей мне щуку, вероятно, из-за сплющенной сверху головы (такое впечатление, будто ее однажды неудачно подстригли, отхватив вместе с челкой пол-лба – он был как-то срезан), а когда она открыла рот, мне показалось, у нее там двойной ряд зубов, причем нижние клыки были похожи на острые кинжалы.

Мужчина – наш с Власом ровесник – щуплый, маленького роста, который, сидя у окна, рассказывал спутникам, что занимали боковые места, как ему довелось однажды, будучи во Франции, есть лягушек. Напротив (на походных местах) расположились бабка в платке и зимнем пальто с воротником из облезлой чернобурки и мужчина лет шестидесяти, лысый, с вытянутым лицом, длинным носом, глазами навыкате и торчащим подбородком – одним словом, все в этом человеке выдавалось вперед – даже живот был выпячен продолговатым арбузом.

Бабка в зимнем пальто, слушая захватывающий рассказ о поедании французами лягушек, поминутно крестилась, называя их басурманами, «выпученный» смотрел на рассказчика не мигая, но без особого интереса, будто самому не раз случалось обжираться лягушками.

– Здравствуйте, – поприветствовал Влас всех присутствующих.

– Здравствуйте, – тихо поддакнула я.

– Вы, значит, оба наверху будете?! – радостно спросил пожиратель лягушек. – Вас как звать-то? Меня Серегой, это моя жена Натаха, дочь Юлька – вот решили вывезти ее на юг, а то у нее такой дерматит! Страшно смотреть! Врачи сказали, море поможет. Эту вот бабушку в пальто зовут Галина Ивановна Голобородько. Я ее спрашиваю: «Мать, ты чо в такую жару пальто-то напялила?» И знаете почему?

– Даже не догадываемся, – буркнула я.

– Сноха, говорит, сначала подарила, а потом сказала: «У вас мама и так багаж большой, пальто уж некуда класть!», так наша баушка, не будь дурой, нацепила его на себя! – Бабка продолжала сидеть в пальто, видимо, боясь, как бы сноха неожиданно не появилась в вагоне и не утащила его обратно не обращая ни малейшего внимания на Серегины слова. Она вдруг достала из цветастой матерчатой сумки вареные яйца, за ними на раскладном столике появился маринованный чеснок, хлеб, вареная картошка, помидоры с огурцами, пирожки; последней из сумки вылетела жареная курица в фольге. Надо заметить, поезд еще не тронулся – до его отправления оставалось двадцать минут.

– Этого гражданина, – и Серега указал на «выпуклого», – зовут Михал Васильч, он химик. А вас-то как звать-величать?

– Влас, а мою невесту Маша. Очень приятно.

– Вы садитесь пока рядом, а когда спать соберетесь, так полезете к себе на верхотуру. – Серега проявил небывалое великодушие, в то время как «щука» одарила его убийственным взглядом, за коим скрывалось очень много фраз – она с удовольствием бы высказала их супругу, будь они сейчас одни. Фразы были примерно такими: что Серега настоящий и непроходимый дурак, что скоро начнут разносить белье и эти двое усядутся на него своими замусоленными задницами! – а это недопустимо, негигиенично, антисанитарно! И после такого безобразия ей – да что там ей! – Юлечке придется спать на этом белье! А вдруг задницы этих двоих какие-нибудь инфекционные! И тогда весь отпуск насмарку – Юлечку нужно будет лечить от инфекции, которую она непременно подцепит!

– Уж скорее бы поехали, – нетерпеливо и раздражительно проговорил «выпуклый».

– Куда торопиться… Поедем! За все уплочено! Никто нас отседова не выгонит, – рассудительно сказала бабка в пальто и принялась терзать жирную курицу грязными руками. Наконец она отодрала у несчастной птицы ногу.

– Куда торопиться?! – Михаил Васильевич еще больше раздражился. – Туалет-то ведь закрыт! Я больше не могу терпеть!

– А ты выйди, милок, встань между вагонами да пожурчи! Делов-то! – посоветовала бабка в пальто, держа в руке куриную ногу, как эскимо на палочке.

– Я не так воспитан, чтоб между вагонами журчать, как вы выразились! – резко отозвался «выпуклый».

– Хозяин – барин. Терпи тогда.

– А я говорю, достань мне куклу! – пронзительно крикнула Юлечка.