Самая снежная ночь (СИ)

В общем - пьяного орка в постель каждому, кто не пишет отзывы)

========== Глава 24. В любовь играют не по правилам ==========

Удивительные бывают в жизни метаморфозы: раньше Трандуил берёг мою честь от себя, а теперь уже от него её берегут мои пламенные родственники. И зачем только Галадриэль, как там её по отчеству, выдала Феанору тайну наших пока не состоявшихся интимных отношений? Кто её, спрашивается, за язык тянул, и как она об этом вообще узнала? У меня что на лбу большими буквами написано: девственница? Или она по прибытии в Валинор научилась без своего ясновидящего тазика прозревать, что делается в чужих постелях?

Как бы то ни было, а я была крайне раздосадована тем, что такой романтический момент моей фактически целомудренной жизни был прерван грандиозной ссорой. И чихать на то, в какие интересные дали могут посылать друг друга в порыве гнева нолдор и синдар. И как изысканно при этом изъясняются. Пусть хоть в Мордор за бабочками, ну или в какие исторические места здесь принято турпоходы организовывать, всей ватагой топают. Причём во главе с моим драгоценным супругом. Уж больно подозрительный задор сверкает в его очах цвета молодой берёзовой листвы. Не иначе как нарочно утащил меня в этот чудесный альков, а я-то наивная размечталась о романтике. Ага. С разгону. Какая романтика, когда они с Леголасом весь вечер так тщательно провоцируют драку? Не получилось у сынка, так папочка углей в костёр подбросил, отведя мне роль пешки в красивом платье. И угостив конфеткой. Тьфу ты! Поцелуем!

Определённо, в Валиноре какая-то нездоровая атмосфера, и нечего Валар на Феанора как на главного специалиста в подрывной деятельности кивать, если сами провокаторы-рецидивисты со стажем!

Нужно же было так мне медовый месяц испортить!

Кстати, о медовом месяце и любезной сплетнице всезнайке Галадриэль… Как бы ей так подмочить репутацию ясновидящей, чтобы никто больше ни одному слову не верил и на смех поднимал при попытках шаманить и подглядывать третьим глазом за порядочными эльфами?

— Ой! — вскрикнула я, схватившись за живот и с возмущением понимая, что вошедшие в раж родственнички и супруг не обращают на меня совершенно никакого внимания, повторила как можно громче: — Оё-ё-ёй!!!

Обернувшийся, наконец-то, Трандуил смерил меня не самым любезным взглядом, но, слава Эру, ничего мне не сказал прежде чем вернуться к отстаиванию своих супружеских прав перед моим пламенным дедом. Нет, интересно, его совсем не смущает, что супруга здесь я, а не взбесившийся от таких речей Феанор?

Тихо шепнув себе: «Дубль два, камера, мотор!», я крепче прижала одну ладонь к животу, а второй, изображая предобморочное состояние, принялась спешно махать перед лицом. И опять на мою пантомиму не обратил внимания никто кроме мужа, который, небрежно склонившись к моему уху, всего несколькими словами сумел охладить весь пробудившийся актёрский пыл:

— Прекрати изображать токсикоз, здесь каждый видит зародившуюся жизнь с первых минут зачатия.

Вот так. Облом. И у меня в попытках опровергнуть утверждение Галадриэль о том, что наш брак не консумирован, и у производителей тестов на беременность. Им с такими раскладами нет никакого смысла открывать свой филиал в Валиноре — обанкротится.

Ладно, не мытьём так катаньем, но конфликт драконов нужно улаживать.

Постаравшись придать лицу самое безмятежное выражение, как будто не мне тут секунду назад было дурственно от «приступа тошноты», я выплыла из-за спины Трандуила и со словами «Вы позволите?» взяла под руку раскрасневшегося, как варёный рак, деда.

— Разумеется, — не слишком радушно согласился тот, не преминув обернуться к моему мужу и пообещать подарить калькулятор, чтобы тот мог посчитать нашу разницу в возрасте, раз на пальцах такие крупные числа отнимать не получается. Лишь после этого мне удалось увлечь его в прохладу окутанного сумерками сада.

— О чём ты хотела поговорить, дитя?

— О драконах, которые слишком тщательно пересчитывают и берегут свои яйца.

— Кажется, я не совсем тебя понял.

Сорвав с пышно цветущего куста алую розу, я поднесла её к лицу, вдыхая пьяняще-крепкий аромат, и лишь потом снизу вверх взглянула на своего прародителя. Похоже, последние несколько дней были так богаты для него на события, что даже бриться перестал, и теперь тёмные, недоумевающие глаза сверкали над не менее тёмной щетиной. Красивый эльф. Красивый и очень опасный. Это чувствовалось по изящной грации хищного зверя. Однако сейчас мне кажется удалось его настолько озадачить, что весь гнев, от которого ещё минуту назад нервно подрагивали аристократически очерченные ноздри, куда-то испарился.

— Наверное, мне ещё трудно выражать свои мысли так, чтобы кто-то кроме моего мужа понимал, что я имею ввиду, — снова взглянув украдкой на такого молодого и привлекательного деда, я поняла, что говорить о Трандуиле нужно как можно меньше. Если не хочу, чтобы он опять пришёл в ярость, а то вон веко подрагивать начинает. Может, это и от моего никудышнего синдарина, однако маловероятно.