Самая страшная казнь.

А как чудесно было вначале! Всегда, в любое время ты бодр, силен, полон энергии. Тебе любое дело по плечу, ты можешь сутками не отдыхать, работать, не покладая рук! Дела быстро идут в гору. Оккупационная власть не забыла, по достоинству оценила смелый поступок - назначила на ответственную должность в префектуре. Появились деньги, полезные связи, влиятельные люди ищут теперь  знакомства с ним. Помимо хорошего оклада должность позволяет получать и побочный доход. Взятки, подарки текут весенними ручьями со всех сторон. Он что-то там распределял или разрешал, сейчас уже не вспомнить. И вот странность, захватчики стремились к порядку, законности, бескомпромиссно боролись с коррупцией, казнокрадством, но никто  не обвинял его. Вокруг снимали с должностей, сажали и казнили, а ему хоть бы что! Берет, а  предлагают еще больше. Отказывается -  жутко обижаются, просят прощения, чуть не в ногах валяются. Умоляют взять и разрешить что-то там. Или выдать. Все окружающие считают его порядочным, честным и принципиальным,  завидуют. Женщины просто без ума от такого мужчины, но он - ни-ни - только жена, его любимая.

И дома  хорошо. Рядом всегда любящая жена, прекрасные послушные дети, все умненькие, подающие большие надежды в будущем. Дом, как полная чаша, до верху. Родителей не забыл, построил для них настоящие хоромы, стал понемногу строиться и сам - семья-то растет, любимая рожает  каждый год! Так прошло много долгих лет, счастливых, радостных. Постарели и умерли родители. Горевал, долго не мог прийти в себя, но постепенно жизнь взяла свое, горе стихло. Снова пошли заботы о семье, дети подрастают, их надо вывести в люди, а это хлопотно, сложно.

Прошли  годы,  слегла жена. Она уже не была такой красивой, как раньше, годы забрали молодость и красоту, а теперь отняли и здоровье. Забросил все дела, ушел со службы и стал ухаживать за любимой.  Нанял лучших врачей, покупал самые дорогие заграничные лекарства, но ни что не помогало - жена медленно угасала. Потом она умерла. Тихо отошла, когда заря только подрумянила облака. Молча сидел возле мертвой жены, качаясь из стороны в сторону, словно маятник и слезы беспрерывно лились из затуманенных глаз. Кричать и плакать не мог, лицо одеревенело, он его не чувствовал, лица. Утром его так и нашли дети, качающимся и залитым слезами. Не помнил, как прошли похороны, что было потом. Только смутно вспоминал, как кто-то тащил от могилы, а он вырывался, что-то кричал, падал на колени, полз, а его поднимали и несли куда-то...

 Словно вода в мутном ручье прошло неизвестное время, очнулся. Встал, побрел по дому. Увидел радостные, встревоженные лица детей, внуков - как много их! - на душе стало легче. Прошел день, другой, третий... Вокруг родные лица, внуки теребят деда, что-то требуют и кричат - жизнь продолжается! Горе затихает, переходит в светлую грусть. Снова неторопливо текут годы. Он все также трудится на благо семьи, но уже дома, на работу возвращаться не хочет. Дети все время заняты, на кого  оставить внуков? Да на него, конечно, на дедушку, на кого ж еще-то?  Целыми днями возится с внуками, не замечая времени, часто вспоминая жену. Но это уже  воспоминания светлые, не горестные. От всего сердца  хотел и надеялся, что она оттуда, с небес видит его с детьми и внуками и радуется. Внезапно скоропостижно умирает старшая дочь от неведомой болезни. Разбитый горем,  бросается на  мужа с обвинениями в невнимательности,  полном  равнодушии к жене.

- Как ты мог не заметить, что твоя жена тяжело больна? - кричал, - где ты был все это время, а? На работе? Да пропади она пропадом! Почему так произошло?

- Потому что она постарела, - тихо ответил зять.

Осекся. Вдруг видит, что  дочь выглядит такой же старой, как и ее покойная мать. Умерла от старости, понял он. Не болезнь стала причиной смерти, а старость!  Обыкновенная простуда лишь запустила механизм смерти. Оглядывается,  ужас медленно вползает в сердце. Вокруг  стоят взрослые мужчины и женщины. Это  внуки. А дети, что  рядом  испуганно прячутся за ними - это правнуки!

- Сколько же я живу? - растерянно спрашивает, ни к кому не обращаясь.

- Очень долго, папа, - отвечает старая женщина. Узнает ее - жена старшего сына.  Помнит молодой, очень красивой, с длинной черной косой до пола, жгучими глазами цвета коры ливанского кедра. Сейчас перед ним  древняя старуха. Седина  растрепана,  голова мелко трясется, руки дрожат.

- Очень долго, папа, - шамкая беззубым ртом, повторяет она.