Самая страшная книга 2015

Когда луна заглянула в окно, неодолимая сонливость заставила мои веки на время смежиться. Но когда сон начал туманить мне голову, каким-то чутьем я уловил, что Франческа где-то рядом. Послышался шорох платья, а потом тихое пение…

Я открыл глаза. Она стояла у порога. У меня едва хватило самообладания, чтобы не закричать.

– Любовь моя, – прошептала Франческа. – Ты мне дороже жизни и души! Тебя, одного тебя хочу!

Как ни пытался я отвести глаза, но ей все-таки удалось перехватить мой взгляд, связав нас прочной алой нитью. Я испытывал невыразимый душевный гнет. Ее желтые глаза – так мне почудилось – старались проникнуть в мои мысли. Я подчинился, не сделав даже попытки сопротивляться. Ее губы кривились в победной усмешке торжества.

Она медленно подплыла ко мне и наклонилась так низко, что я почувствовал могильный холод.

В смертельном порыве она вновь и вновь звала: «Приди ко мне!..»

…порывы страсти сменялись приступами панического ужаса…

Я снова умирал, испытывая непередаваемые страдания, словно все атомы моего тела поменяли взаимоотношения.

В глубине души трепетало жуткое желание, затаенная радость – войти в таинственный мир моей мертвой возлюбленной, отдаться запредельной любви навсегда.

Прошел еще день. Но дневные занятия не возвращали мне ясности сознания. Надо мной тяготел черный морок. Я понял, что только и жду ночи, страшась и желая появления Франчески. Ко мне вернулось мучительное томление страсти.

Я снова жаждал ее. Я знал, что она придет…

…Еще не начинало светать, и тьма казалась мертвой, когда на лестнице раздались шаги. Затем дверь бесшумно отворилась, и в комнату вплыла Франческа. В одной руке она держала воображаемую арфу, другой трогала струны.

– Джозефе! Где мой хелис?! Я жду…

В ушах зазвучали дикие арпеджио, и некуда было спрятаться от всепроникающих безжалостных звуков. Надо мной раскинулась тонкая сеть из огненных нитей.

Я понимал, что гибну. Утром мне едва хватило сил, чтобы подняться и выйти из дома послушников.

Меня не пугала мысль об адских муках, я лишь сожалел о том, что сжег хелис. Возможно, я смог бы откупиться… Теперь ее инструментом стал я сам. Она играла мною, она играла на мне, как на хелисе!

Я должен был умереть или снять проклятие. Разгоняя морок пламенем искренней веры, мучимый виной перед возлюбленной, я отправился на ее могилу и обрызгал святой водой невысокий холмик еще не успевшей затвердеть земли. Тотчас над ней поднялось белое облачко, в котором угадывались очертания обольстительного тела Франчески, и послышались ее тихие стоны. Она проплыла между могил мимо меня и исчезла…

Я задыхался и плакал.

В ту ночь Франческа пришла в последний раз. Я начал уже дремать, когда она влетела в окно на лунном луче. Черты лица блистали гибельной красотой, но… ее глазам уже открылись вечные муки.

– Что ты наделал, Джозефе! – крикнула она. – Иди же ко мне, любовь моя… Я люблю тебя, ты – жених мой!

Совершенно обессиленный, я сполз с ложа, а Франческа обволокла меня и страстно обнимала всю ночь.

Перед рассветом она низко наклонилась, коснулась ледяной рукой моей груди и, как мне показалось, вынула мое сердце…

…Очнулся я при ярком свете дня, совершенно разбитый то ли падением, то ли неистовой любовью моей мертвой суженой.

Я поднялся, мучимый жаждой и острой болью за грудиной, дотащился до монастырского колодца и долго пил. Вода горчила, как та, что омывает самое сердце земли – подземная, черная, холодная.

С тех пор душа моя иссохла. Томление страсти навсегда покинуло тело, а любовь – сердце. Ни одна, даже самая прекрасная женщина больше никогда не пробуждала во мне чувств. Я освободился от Франчески и… от всех земных желаний. Даже в музыке я вижу лишь воплощение чисел и ищу гармонии не земные, но небесные.

Карлино тяжело облокотился на стол и обхватил голову руками. Лицо его осунулось, глаза померкли. Он выглядел очень измученным и… старым.

Джованни д’Артузио потрясенно смотрел на учителя. Тот помолчал и продолжил, а вернее, завершил свою повесть:

– Тридцать лет прошло с той поры, Джованни. Но и по сей день я не могу сказать точно – существовала ли Франческа на самом деле, или это мучил меня богомерзкий суккуб. Может быть, демоны туманили мне сознание, или лукавый искушал перед тем, как я совсем распрощался с мирским? И еще… – Глаза Карлино наполнились ужасом. – Странная, страшная мысль иногда поднимается из темных глубин сознания: а что, если Франческа вернется за мной?

Карлино поднялся по грязной лестнице с обтертыми ступенями в отведенную ему комнату.

За окном холодный ветер гремел голыми почерневшими ветками тополей.

Он помолился и лег спать, а в тоскливой полутьме сырого пасмурного утра его разбудил звук, похожий на собачий вой. Карлино поднялся с кровати и подошел к окну.

Остроухая серая собака стояла в воротах и исподлобья смотрела прямо на него желтыми глазами. Карлино пригляделся. Это был волк.

Зверь завыл. Слабо, тонко, с хрипотцой…

– Волчья квинта… – прошептал Карлино.

Странная тоска стеснила сердце. Он вернулся в постель.