Самая страшная книга 2015

К вечеру она сумела добраться до города. «Он дома, – уверяла она себя. – Ждет, волнуется, где же я». Но квартира была пуста и казалась чужой, словно дом в одночасье перестал быть домом, а сделался подобием тоскливой больничной приемной. Она звонила с домашнего телефона, но Игорь был недоступен.

Лиза ждала всю ночь, а утром, поблекшая и даже какая-то равнодушная, пошла в полицию. «Мой муж заблудился в лесу», – сказала она.

Его долго искали: полиция, друзья, родители. Лиза много раз возвращалась в те места, но Игоря не было, как не было и холма, поросшего красными соснами. Самый обыкновенный лес. Только один знакомый, из тех, что принимали участие в поисках, рассказывал, что наткнулся на странные тропинки, которые замыкались кольцами, извивались спиралями, с отпечатавшимися на них следами босых ног. Показать свою находку он не смог или не захотел.

Настала осень. Вечерами Лиза молилась у окна, просила кого-то вернуть ей мужа, почему-то веря, что именно так, в окно, ее слова долетят куда нужно. Она оказалась права.

Однажды ночью муж позвал ее. «Это сон», – решила она, но все же встала с кровати и подошла к окну. На дереве, на высоте второго этажа, висел Игорь. Он раскинул руки, будто хотел заключить жену в объятия. Его лицо скрывал капюшон, под которым различалась робкая улыбка. Он как бы извинялся за что-то.

Дрожащими руками Лиза стала возиться с окном, но, едва она открыла его, в комнату ворвался смрад. Игорь рванулся вперед, на нее, но вдруг остановился. Его удержали веревки. Капюшон упал, и сделалось видно, что у Игоря не было головы. Это была просто куртка, распятая среди ветвей.

В отчаянии Лиза закричала, и ей в ответ осенняя ночь взорвалась хохотом бесчисленных голосов, среди которых все громче и громче звучал издевательский смех того, что раньше было ее мужем.

Александр Матюхин Навсегда

Стас помнил ее в мельчайших подробностях – дверь в пристройку около школы.

Она была деревянная, обитая с двух сторон неровными листами металла. Всюду торчали шляпки гвоздей (сейчас уже покрытых густой ржавчиной), кое-где гвозди свернулись, сделавшись похожими на высохших червячков. Дверь покрасили зеленой краской, оставив по углам светлые разводы от широкой кисти. Краска за двадцать лет выцвела, приобрела желтоватый оттенок, вздулась морщинистыми пятнышками и местами осыпалась.

Раньше наверху висела прямоугольная табличка, на которой было написано: «Секция по боксу». Никакой секции на самом деле там никогда не существовало. За дверью находился локальный подростковый рай.

Стас понял, что разглядывает белое пятно на месте таблички. Только сейчас до него дошло: он совершенно не понимает, что здесь делает. Каким ветром судьбы его вообще сюда приволокло?

Он отошел на несколько шагов, осмотрелся. Старая закрытая школа. Заиндевевшие ступеньки. Заколоченные двери и выбитые окна. Сетчатый забор, заклеенный афишами, – с внутренней стороны были видны только кляксы клея на белой глянцевой поверхности.

В голове медленно рассеивался туман. Стас вспомнил, что получил письмо, а затем, будто обезумевший, спешил на Московский вокзал, покупал билеты и почти сутки ехал из Питера на поезде. В Мурманске прямо у платформы подхватил таксиста и за две тысячи примчался в этот крохотный и богом забытый городок на краю Кольского полуострова. Городок, где Стас родился и прожил шестнадцать лет.

Воспоминания.

Стас запустил руку в карман брюк, выудил легкий бумажный конверт, повертел его (тысячу раз уже, наверное, вертел), отогнул надорванный лохматый край, вытащил письмо. Всего одна страница в клеточку, а текста на ней – несколько предложений. Размытая губная помада внизу. Наташкина помада, чья же еще? И почерк ее. Невероятно, но факт.

Письмо принес курьер. Позвонил в полседьмого утра в дверь – настойчиво и терпеливо. Оглядел сонного Стаса от старых тапочек до короткого ежика волос, сказал:

– Распишитесь за получение, – а потом протянул конверт.

– Это от кого? – пробормотал Стас.

Курьер пожал плечами и был таков.

Обычно в полседьмого утра курьеры к Стасу не заглядывали. Да что там, последний раз он получал письма лет десять назад, когда еще была жива мать. С тех пор даже по телефону ему звонили исключительно из банка или по работе, а эсэмэски приходили только рекламные.

И вот конверт.

Сначала увидел фамилию отправителя – Егорова. Потом имя – Наталья. Нахмурился (бывают же совпадения), пробежал взглядом по адресу. Тут уже кольнуло в душе. Он вспомнил тот самый день, когда виделся с Наташкой в последний раз. Почувствовал холодные капли дождя на коже, запах горячего мокрого асфальта и пыли. Еще вспомнил вкус ее губ. Сладкий. Эхо голоса, когда она шептала на ухо:

– Это странное слово «навсегда».

Двадцать пять лет прошло с тех пор. Стас не был уверен, что сможет с точностью сказать, какого цвета были Наташкины волосы. Но тот самый поцелуй… те самые слова, которые она прошептала на прощание…