Самая страшная книга 2018

Она уронила куклу, бросилась к нему, хотела поддержать, помочь – но он оттолкнул ее, лицо побледнело, рот искривился.

– Что ты наделала? – выдохнул он. – Что сделала, сука? Как это ты меня…

И пошел на нее, шаря перед собою руками, как в фильмах про зомби. Ксюша взвизгнула, отскочила ко входной двери. Она бы предположила, что он издевается, гадко шутит, пытаясь ее напугать, но она видела, как он мелко дрожит и изо рта у него подтекает слюна, собираясь в ухоженной короткой бородке. Он схватил ее за плечо, больно вцепившись ногтями сквозь одежду. Ксюша вырвалась, толкнула Андрея, выскочила в сени, не чувствуя ног, сбежала по бетонным ступенькам, остановилась. Солнце закатывалось за скалу, ветерок тихо гладил деревья.

– Андрей! – позвала Ксюша, надеясь, что все вот-вот станет опять нормально. – Андрюша, ты чего?

Наверху стукнуло что-то тяжелое. Андрей вышел, шатаясь, застыл в дверях, глядя в никуда.

– Сука, – опять сказал он хрипло, глядя поверх Ксюшиной головы. – Су-у-у-у…

Начал спускаться по лестнице, цепляясь за перила, будто болтался на них под брюхом летящего вертолета. Ксюша стояла, замерев (что делать-то?). И вдруг, как в замедленном кино, Андрей промазал рукой мимо перил, качнулся влево, перевалился с глухим криком и упал на заросшую мхом скалу внизу. Стукнул, покатился, потом что-то влажно, тяжело хрустнуло, и стало тихо-тихо.

– Андрюша… – позвала Ксюша. Постояла минутку, надеясь вот-вот проснуться. Обошла скалу, почти не заметив хлестнувшую по ногам крапиву, присела над неподвижным телом. Андрей лежал на животе, с головой, вывернутой вправо, с широко открытыми, испуганными глазами и отвисшей челюстью. Коротко стриженный затылок намокал темной кровью. Ксюша потрогала его, попыталась повернуть, ей показалось, что он дышит, и сердце сжалось надеждой.

– Андрюша, – позвала его. – Держись, я сейчас… помогу…

Она потянула сильнее, и Андрей перекатился на бок, поехал вниз, в заросли крапивы, обдирая щеку и глаз о неровный гранит, оставляя на нем кровавую полосу. Ксюша завизжала и бросилась бежать куда глаза глядят – мимо деревянной будки туалета, мимо сосен и старого костровища, мимо груды заросших мхом камней у самого берега. Спокнувшись, она упала на колени, и ее неожиданно вырвало. Попыталась встать, но ноги не слушались.

– Это неправда, неправда, так не бывает, он не умер, – повторяла она снова и снова. – Не умер. Не уме…

И тут камни, на которые она уставилась, пошевелились, покров мха заколебался, выгнулся бугром, будто что-то большое рвалось изнутри. В ужасе Ксюша поползла от страшного места – на корточках, подвывая, обдирая коленки и ладони о безжалостный гранит.

Опомнилась у самой воды. Перелезла через валун, плескала морскую воду в лицо – соль вгрызалась под израненную кожу, ломила кости холодом, оседала на искусанных губах. Ксюша шипела и ойкала, но не останавливалась. Начинало темнеть. Она промерзла, сидя на валуне и бездумно глядя на воду. Начался прилив, море поднималось, хотело дотянуться, обнять ее, успокоить своим холодом.

Она слезла с камня, пошла к дому. Груда булыжников больше не шевелилась, мох лежал смирно. Ксюша зашла в кабинку, села, прислонившись головой к дощатой стене. В туалете пованивало, но было спокойно, тело привычно утверждало, что жизнь продолжается, шок отступал.

– Надо позвонить, – сказала она негромко, чтобы услышать хоть какой-то голос, а не тяжелую тишину, прошитую треском кузнечиков. – Приедет полиция. Приплывет. Прилетит в голубом вертолете и разберется, что случилось. Андрея в морг заберут…

Неподвижные ноги Андрея торчали из крапивы, Ксюша пробежала мимо, взглянув лишь мельком, задохнувшись всхлипом. Поднялась по лестнице, толкнула дверь. Кукла лежала там, где она ее уронила, – в том же положении, что и мертвый Андрей, – на животе, с вывернутой головой. Из кухни воняло, в комнате было дымно – картошка выкипела и теперь горела на плите. Ксюша, кашляя, перекрыла газ, плеснула в угли воды. Посадила Муклу на диван, бодряще похлопала по голове – не дрейфь, мол, – и пошла искать телефон.

Она полностью разобрала свою сумку, расшвыривая вещи, проверила карманы, полки на кухне, все углы дома. Поискала под диваном – вдруг выпал, когда она садилась? Поискала на кухне – вдруг случайно, задумавшись, сунула на полку? Подняла куклу, заглянула под нее. Села, уронив руки.

– Куда же он подевался? – спросила в пространство. – Был же! Полпятого… Ни одного деления не ловил… был же…

Она вдруг заметила, что за окном уже совсем стемнело, и вздрогнула.

– Чтобы включить электричество, – сказала она Мукле, – надо выйти наружу, обойти дом и завести генератор в подклетке. Но нет-нет-нет, да же?

Она взяла фонарик, заперла дверь, прошла и подергала рамы на окнах, закрыла даже форточки. Обняла Муклу, залезла в одежде в ту самую кровать, где спала двадцать лет назад, накрылась с головой колючим одеялом с запахом рыбы. Думала, что никогда не уснет, так и будет дышать в душную маленькую темноту под одеялом, но вдруг уснула, мгновенно и глубоко.