Самая страшная книга 2019

– Не знаю. Зачем рисковать? Мы свернули в проулок. Думал, обогнем. Прошли метров двадцать, а на перекрестке еще собаки. Перегородили дорогу так, что только в одну сторону можно двинуть. И тоже стоят, зубы скалят. Темнеть начинало, снег этот проклятый – в общем, проще было вернуться. Пошли мы по дороге назад, и тут эта церковь за забором. Ворота распахнуты, фонарь над крыльцом болтается, а у ворот люди стоят, человек десять. Смотрят на нас. Причем кое-кого я там знал. Один на шестом этаже живет, бухгалтер-очкарик, как-то просил помочь с машиной.

Катя кивнула. Она тоже его помнила, лысоватый такой.

– Еще та женщина была с десятого, которая уже успела соседей затопить. Лаки с ее мопсом подружился, – продолжал Андрей. – Никто из них как будто меня не узнал. Стояли и смотрели. Лаки начал на них рычать, но не по-боевому, а как-то испуганно. Хотел убраться подальше, как и я. Мы пошли мимо ворот, а женщина эта вдруг сказала: «Ты должен впустить боженьку». И тут мне сильно не по себе стало от всей этой чертовщины. Мы с Лаки рванули с места, как два гоночных болида. Я вообще-то не из пугливых, но пробрало до костей.

Он помолчал, потом взял кусок шоколадки, принялся жевать.

– Секта какая-то, – буркнула Катя. – Их сейчас много. Даже не разберешь, кому поклоняются. Макаронному монстру или саблезубому тигру.

В присутствии Андрея она успокоилась. Даже его рассказ не показался ей страшным. Он был необычным, но вполне себе рациональным.

– Главное, не соваться туда, – продолжила Катя. – И держаться подальше от женщин с мопсами. А то мало ли. Затащит в квартиру, ну и…

– Ага, глаз положит.

Они оба рассмеялись, и страх развеялся окончательно.

– Так а почему вы гуляете? Почему дома никто не ждет?

Андрей обвел кухню рукой:

– Холостяцкая жизнь только лет в двадцать интересна и насыщенна. В сорок она становится тихой и молчаливой. Почти у всех. Что тут делать-то одному?

– А зачем тогда переехал?

– Квартиру дали – вот и переехал. Я пятнадцать лет Родине отдал. Заработал, так сказать, на однушку на окраине. Дома у меня нормальная квартира была, но, знаешь, как это бывает, развод, дети… все лучшее детям и бывшей жене. Она к новому ухажеру, а я, стало быть, сюда.

Видимо, смутившись от столь частых откровений, Андрей отвлекся, заварил еще чаю.

– Ну а ты чего бродишь одна по ночам? Не надоело?

– Надоело, – честно призналась Катя и принялась рассказывать. О работе, учебе, родителях. О том, как собралась вырваться из обыденности жизни, а, получается, увязла еще крепче.

Они обменялись номерами, а потом еще долго-долго болтали. Раз за разом кипятился чайник, исчезали со стола вкусности, Лаки тоже угостили. За окном хозяйничала ночь, ревела вьюга, но здесь, на залитой светом кухне в компании Андрея и его пса, Катя чувствовала себя удивительно хорошо.

О церкви она вспомнила, только когда попала домой. Решила приоткрыть окно перед сном, запустить свежий воздух в квартиру. И тогда увидела огоньки. Они мелькали возле церкви, будто вокруг ходили люди с фонариками. Или со свечами.

Катя быстро разобрала постель, скинула одежду и нырнула под одеяло с головой, как маленькая девочка. Лишь бы не услышать, лишь бы не услышать…

Сон пришел скоро – вязкий, липкий, словно мед. Из такого не выбраться, как ни старайся.

Было холодно. Катя шагала по заснеженному городу, застревая в сугробах, а ее преследовал человек из церкви. Она видела его неправильную тень, видела, как та заполняет тротуары целиком. Впереди был слышен голос Андрея, он приближался. Сквозь метель вырисовывался знакомый силуэт, рядом бежал Лаки. Но откуда-то Катя знала, что на этот раз им не успеть.

Она проснулась от грохота. На лестничном пролете снова закрывались и открывались двери лифта.

Нащупала телефон, проверила время – половина четвертого утра. По зимним меркам – глубокая ночь. До рассвета еще ой как далеко.

БАМ!

Будто лифт ломился во входную дверь. Заболели виски, Катя легла на спину, понимая, что быстро заснуть не получится… если вообще получится.

БАМ!

Минут пять Катя напряженно вслушивалась в темноту, вздрагивая от очередного лязгающего удара. Потом поднялась и направилась к дверям. Что она собиралась сделать? Непонятно. Консьержа в доме никогда не было. Как обращаться с лифтами, Катя не знала. Почему-то подумалось, что должен быть номер телефона технического обслуживания (мы же в цивилизованной стране живем?). Можно будет позвонить, наорать на кого-нибудь, заставить приехать, пусть даже среди ночи.

БАМ!

Катя вышла в коридор, решительно направилась к лифтам, но застыла на месте, не веря своим глазам.

Вместо грузового лифта выпирала искореженная деревянная стенка церквушки. Крыльцо исчезало в бетонном полу. Косая деревянная дверца открывалась и резко захлопывалась, издавая тот самый лязгающий, мерзкий, отвратительный БАМ!

Церквушка как будто проросла здесь, на лестничном пролете, как трава пробивается сквозь бетонные плиты или асфальт.