Самая страшная книга 2025

С тихим шорохом двери кабины попытались закрыться, но наткнулись на голову Игоря и раскрылись снова.

Тварь засыхала на полу багровой лужей. Когти лежали в ней опавшими лепестками диковинных цветов.

Двери кабины тихо шуршали, открываясь и закрываясь.

Через неделю я принесла Васе листок бумаги.

– Скажи: «В этом тексте никто не умер»! – полупопросила, полуприказала ей я.

– В этом тексте никто не умер, – покорно повторила дочь.

– А теперь читай.

– Справка о смерти гражданина… – начала она. – Мама, а что такое «справка о смерти»?

– Читай! – оборвала я ее.

– А что это, мама? – спросила Вася, прекратив читать.

– Рассказ, – ответила я. – Такой странный рассказ. Экспериментальный.

Вася посмотрела на меня, разумеется, ничего не поняв. А я просто обняла ее и стала ждать.

Через пятнадцать минут я взяла телефон и набрала номер Игоря.

– Оль, погоди, – отрывисто произнес в трубке такой знакомый голос. – У меня тут на второй линии опять все упало.

– Игорь, – вдруг зачем-то сказала я. – Давай снова поженимся.

Конечно, я читала Стивена Кинга, его историю о кладбище домашних животных. И помню леденящий ужас от невысказанного и непоказанного в старом рассказе про обезьянью лапку. Конечно, я не сразу поверила, что это тот самый, прежний Игорь. Конечно, я была всегда начеку и наготове, держала под рукой что-то тяжелое и острое, а ночью просыпалась от малейшего шороха.

Но Игорь не разлагался на ходу, не приволакивал ноги, не забывал слова, имена и лица. Он не стал жестоким или безжалостным, его не обуревали вспышки злобы, в его глазах не сверкал нехороший отблеск, а губы не искажались в кривой ухмылке. Никаких признаков того, что Игорь вернулся не тем, не было.

С другой стороны, он ведь и не возвращался. Вася просто переписала историю, изменила прошлое, сделала так, что Игорь и не умирал, – а не оживила разложившийся труп. И я поверила в то, что все наладилось.

А еще через месяц я снова услышала эту фразу.

– Я хочу, чтобы в этой… – начала Вася нараспев в своей комнате.

В моей голове застучала кровь, перед глазами все помутилось – и, прежде чем смогла себя остановить, я ворвалась к дочери.

– Хватит! – заорала, выдернув у нее из рук теплую книгу. – Хватит! Прекрати! Я не хочу больше этого дерьма в доме!

Вася молча смотрела на книгу, хлопая глазами. Это только раззадорило меня.

– Хватит! – прошипела я, отшвыривая книгу в сторону. – Никаких больше оживлений кошечек, котиков и всякой хрени! Это всего лишь выдумка писателей, понимаешь?! Они не живые! Им не больно! Они никогда не жили – и поэтому им плевать, если они умрут! Ты понимаешь?

Вася молчала, все так же хлопая глазами. А на меня накатывали волны чистейшей ярости. И я не могла им противостоять.

– Ты пойдешь в школу, и там вы будете читать про утопленных собачек, про собачек, умерших от тоски, про сдохшего от грусти льва, про мертвую черепашку, про убитых зайчиков, про пристреленную лошадь! И ты не сможешь, не сможешь, не должна все время оживлять их!

Вася молчала.

– Людей надо жалеть, а не выдуманных зверюшек! – провизжала я. – Люди умирают каждый день! Живые люди! Вот им больно и страшно!

Вася наклонила голову набок – словно птичка, которая прислушивается к знакомым фразам.

– Люди?.. – эхом повторила она.

– Люди! – огрызнулась я. – Каждый день, всегда, всю историю!

Ярость сошла такой же быстрой волной, как и пришла. Мне стало безумно стыдно перед дочерью – и я позорно сбежала, захлопнув за собой дверь.

С тех пор Вася больше не читала художку. Сказки, рассказы, повести – книги оставались нетронутыми, даже те, что она когда-то перечитывала десятки раз. «Замечательный мир опытов», «Эксперименты для самых маленьких», «О чем говорят звезды на небе» – и эти она перелистывала как-то вяло, без интереса, чисто механически, словно по старой привычке читать, но не более.

Игорь не замечал этого. Он был так рад, что мы воссоединились, что не замечал половины того, что происходило вокруг него. Он фонтанировал идеями семейного отдыха, подготовки Васи к школе, свежего ремонта. Даже предложил завести собаку, кошку, хомячка, попугайчика, крысу, улитку – кого-то одного или всех сразу. Он показывал десятки загородных домов отдыха, заваливал Васю энциклопедиями по истории и географии, показывал самолично смоделированные примеры новой расстановки мебели, изучал особенности содержания домашних питомцев… Часть из всего этого была совершенно не нужна – но Игорь был рад, Вася не протестовала – и я тоже не ставила палки в колеса.

А потом случилось это.

Не было ни крика, ни звука удара. Просто Вася медленно вошла ко мне в комнату. В ее руках была книга. Лицо – белое и пустое. В глазах – решительность и упрямство.

– Нет! – отрезала я, мгновенно поняв, в чем дело. – Нет, я же сказала тебе.

Вася швырнула в меня книгу. Я повернула ту обложкой вверх. «Всемирная история», одна из энциклопедий, купленных Игорем.

«Людей надо жалеть, – всплыли в памяти мои собственные слова. – Люди умирают… всю историю».

– Нет… – прошептала я.

– Я хочу, чтобы все в этой истории остались живы! – зло выкрикнула Вася.