Самая страшная книга 2025

Я поперхнулась, выплюнув сгусток крови, – та никак не останавливалась, рана была слишком глубока, чтобы ее зализать. В ванной я нашла бинт, наложила несколько витков, предварительно залив место пореза хлоргексидином. Руки у меня тряслись, полфлакончика пролилось на пол, бинт то съезжал, то скручивался жгутом, словно не желая ложиться ровно.

«Не соответствует действительности», – стучало у меня в ушах. Значит, это правда. Значит…

Я решительно вернулась в кухню, намереваясь позвонить Игорю и… что? Пока я сама не знала что. Не успела сообразить, прежде чем увидела стол.

Яйцо раскрылось само. Ровно по шву, аккуратно и чисто.

Только вместо желтого контейнера из него выплеснулась багровая лужа. Густая жижа залила весь стол. Как могло столько – литр? – поместиться в таком маленьком яйце?

В нос ударил густой запах свежей земли.

Я попятилась.

Скатерть под лужей стала съеживаться, стягиваться, как шагреневая кожа. Она вспучилась, вздыбилась, собралась комом, а потом запульсировала – словно была огромным коконом, из которого что-то собиралось вылупиться.

Я сделала еще шаг назад – и уперлась спиной в стену.

И оно вылупилось.

Багровый скатертный кокон набух и лопнул, залив кухню липкой, терпко пахнущей грязью жижей. А на столе во весь рост встало что-то пока еще бесформенное, извивающееся – но на глазах набирающее плоть и мощь. Ножки стола подогнулись, поползли в стороны – и он рухнул, сметая стулья, рассыпав осколками посуду.

Рожденное из шоколадного яйца встало и сделало первый шаг. У него не было ни глаз, ни рта, ни носа, ни ушей – лишь трепещущие прорези в массе плоти. Только руки были тщательно вылеплены – словно искусно выделанные перчатки, натянутые на бесформенные конечности. Длинные многосуставные пальцы с острыми щербатыми желтыми ногтями.

Существо выставило вперед руки и согнуло первые фаланги пальцев.

Ногти посмотрели на меня.

И тогда я закричала.

Трепещущие прорези в массе раскрылись и вернули мне мой крик.

Я что-то швырнула в тварь – даже не знаю, что попало мне под руку в коридоре. Какая-то банка? Васина обувь? Ее же игрушка? Предмет попал прямо в середину сочащейся сукровицей плоти – и потонул в ней.

Я не стала ждать, что будет дальше. Потому что знала: ничего хорошего. Выскочила из квартиры – без телефона, без денег. Захлопнула дверь и судорожно прокрутила ключ в замочной скважине.

Игорь жил на другом конце города.

Через час я была уже там.

– Давай, давай… – шептала я, слушая трель домофона. – Ну давай же…

Никто не открывал.

Я обернулась, пытаясь разглядеть Игоря с дочкой на детской площадке – хотя что они могли делать там в сгущающихся сумерках?

И увидела, как на фоне сизого неба от железной горки неслышно отделилась бесформенная фигура. Она шла крадучись, выставив вперед то, что заменяло ей руки, – будто зомби из старого дешевого фильма. Вот только она не выла: «Моззги-и-и!» И своими ногтями смотрела на меня.

– Давай! Давай! – заколотилась я в дверь, продолжая раз за разом набирать номер квартиры Игоря.

Никто не открывал.

Я быстро оглянулась через плечо. Фигура стояла, покачиваясь, одной рукой наблюдая за мной, а второй – вытянувшейся до самой земли – загребая грязь и закидывая ее в себя. Набухая на глазах, вытягиваясь выше и раздаваясь вширь. Она не торопилась. Она знала, что мне не откроют.

Я вбила другой номер квартиры, наугад.

– Кто? – спросил мрачный мужской голос.

– Скорая! – отрывисто сказала я. – Из вашего подъезда вызвали! Подозрение на инсульт! Сейчас не открывают!

– Как устроен диаскинтест? – спросил голос.

– Что?.. – опешила я.

Мне показалось, что за спиной у меня тихо забулькало от сдерживаемого смеха.

– Задолбали, наркоманы сраные, – сказал голос. – То скорой, то газовщиками прикидываетесь.

– Я не…

Но в квартире уже положили трубку домофона.

Я лихорадочно обернулась. Тварь сделала движение, которое можно было бы принять за кивок одобрения, и двинулась ко мне. Я окинула взглядом дома, окружающие двор: неужели никто не видит, что происходит внизу? Неужели никто не смотрит из окон? Но свет в них – во всех двух-трех десятках – моргнул, и двор погрузился в темноту.

Я повернулась к двери и дернула ее. Уперлась ногой в соседнюю створку – и потянула всем весом.

В ноздрях защекотали резкие запахи земли и грязи. Позади зачавкало. В спину уперся внимательный взгляд. Тварь играла со мной – но, кажется, сейчас наступил последний этап этой игры.

В отчаянии я пнула вторую створку, одновременно дернув ручку на себя.

Что-то хрустнуло, щелкнуло – и магнит поддался, отпустив дверь.

Я влетела в подъезд, захлопнув ее за собой.

И в ту же секунду что-то шлепнуло и расплескалось по металлу там, с той стороны.

Через минуту я уже трезвонила в квартиру Игоря.

– Кто там? – раздался из-за двери тоненький голос.

– Это я, Вася! – закричала я. – Это мама.

– Сейчас…

Послышался щелчок замка – и дверь отворилась. Я не стала ждать, когда она распахнется полностью, и просочилась в щель, плотно захлопнув дверь за собой.

– Вась, где папа?

Дочь, уже одетая в пижаму, указала пальцем куда-то за окно: