Самая страшная книга 2025

Вопль боли разнесся над селом. С ограды спрыгнул тяжело дышащий Тимофей. Потное красное лицо перекосила гримаса отчаяния. Лиза с ужасом поняла, что того самого «чувства ранга», которое пытался привить Павел, в крестьянском детине не осталось ни капли.

Из-под ног Тимофея взметнулась пыль. По-бычьи наклонив голову, он несся прямо на барина. Ухо Лизы обожгло. Тимофей крутанулся на месте и с влажным шлепком врезался в грязь лицом и грудью.

Пуля из револьвера пробила навылет плечо и с треском впилась в одно из бревен ограды. Толпа, дружно охнув, отпрянула, а барин захохотал.

– С-скоты! – взвизгнул он. – Куда вам волю-то давать? Совсем, видать, государь из ума выжил! – Павел погрозил зажатой в кулак плетью. – Вот вам ваша воля! И никакие указы мне не указ! – Он пьяно захихикал, а потом, брызгая слюной, гаркнул: – Указ, не указ… Плевать я хотел!

И зашагал к ограде. Крестьяне спешно освободили ему дорогу. Видя их перепуганные бледные лица, он вновь рассмеялся и показал крепко сложенный кукиш:

– Волю? Вам?! ВО!!!

Едва он скрылся, Лиза спешно склонилась над стонущим Тимофеем и потянула его за рукав:

– Ну же! Вставай! Знаю, что больно тебе, но вижу, что ни кость, ни жилы не задело… Вставай, если хочешь справедливости добиться!

Тимофей поднял перепачканное лицо и прохрипел:

– Как же так, барыня? Как же так?!

Лиза прижалась губами к его уху и быстро зашептала. Выслушав ее, Тимофей кое-как встал и, петляя, побежал со двора.

* * *

Павел пил до самого вечера. Лиза, которую он запер в комнате, напряженно вслушивалась не только в пьяные крики мужа, но и в звенящую тишину на улице. Несколько смурного вида мужиков собрались у крыльца. Лиза никогда их раньше не видела, но ключница успела шепнуть, что этих людей барин нанял в ближайшем кабаке еще утром, когда с пьяными песнями катался на пролетке. Выдал им водки и горсть мелкой монеты, велев никого без спросу к нему не пускать.

Мужики изредка прикладывались к подаренной бутыли и безостановочно резались в замусоленные карты, наполняя воздух едкими словами и перегаром. Местные обходили их десятой дорогой, опасливо косясь на широкие ножи да нагайки, заткнутые за пояс.

Лизу волновало лишь одно: успел ли Тимофей добраться до волостного центра. Когда под вечер пьяные песни Павла стихли, Лиза попыталась выйти из дома, чтобы добраться до покалеченного старосты. Едва открыв окно, она встретилась взглядом с бородатым детиной.

– Не велено, сударыня, – покачал головой тот.

– Не бери грех на душу, – прошептала Лиза. – Помрет человек без меня…

– Не велено! – повторил мужик, закрывая створку. – Мы к нему уж сходили… – Бородатый пьяно хихикнул. – По поручению барина вашего.

Лиза, холодея, отступила вглубь комнаты. Нащупала кровать и села. Не зажигая свечки, уставилась на узкую тускнеющую полоску неба за окном. Не оставалось ничего, кроме как лечь на кровать и ждать нового дня.

* * *

Во дворе часто грохотали копыта. Лошадиное ржание, свист нагаек и крики боли.

Лиза, так и уснувшая не раздеваясь, соскочила с кровати и прильнула к щели между ставен. С полдюжины конных солдат кружили по двору, усердно лупцуя нанятых Павлом мужиков.

– Так их! – покрикивал стоящий чуть поодаль офицер. – Будут знать! Кому положено, кому нет!

Солдаты спешились и попарно связали лежащих на земле бородачей.

– Где хозяин ваш, Павел Сергеевич?

Поручик спрыгнул на землю.

– Тут я! – с крыльца послышался возмущенный, все еще пьяный голос Павла. – Ты по какому праву мое мужичье лупишь? Это только мне можно!

– По этому поводу и приехал к тебе, Павел Сергеич! – Офицер вальяжно подошел к хозяину и, сильно понизив голос, добавил: – Есть к тебе разговор…

– Пойдем-ка, от лишних ушей… – Павел, насупившись, отступил в сторону.

Хлопнула входная дверь, и голоса переместились за стены. Лиза на цыпочках перешла к внутренней двери. Говорившие больше не таились. Павел спьяну забыл о супруге, запертой в соседней комнате.

– Ну чего там? – развязно бросил он. – Донесло на меня холопье?

– Как есть донесло, – подтвердил спокойный голос. – Забываешься, Пал Сергеич! Не те времена нынче, ох, не те! Ладно бы просто дурня того подстрелил! Все можно на случай списать. Но ты ж мне скажи: ты по какой нужде девку запорол? А?

– Какую девку?! Не порол я никого. – В голосе послышалась насмешка. – Сбежала у меня молодуха одна, это да… А пороть… Бог весть! Никого пальцем не тронул!

– Ну, ты остер, Павел! Не успели твои подручные «сбежавшую» спрятать, лежит на леднике. А то смердеть уж начала…

– Так что ж… – Павел тихо прокашлялся. На стол что-то, тяжело звякнув, упало. – А может, и не нашли никого? А?

– Может, и не нашли. – По столу чиркнуло и звякнуло уже глухо, будто упало в карман. – Вот только это не главная беда твоя, Павел Сергеич. – Офицер заговорил еще тише, так что Лиза едва разбирала слова: – В волость из самого Петербурга приехали-с. Говорят, дело о похищенных средствах расследуется. Ваш полк упоминался. И ежели вы к этому какое касательство имеете, рекомендую спрятаться понадежнее, дабы переждать напасть, так сказать…

За дверью растеклась тягучая тишина.