Самая страшная книга. Лучшее

– Не знаю. – Полина немного помолчала, словно раздумывая, говорить или нет, но в конце концов добавила: – Я один раз видела кого-то под окном. В маске… вроде как птица…

По дороге домой Антон остановился на мосту и поглядел вниз, ожидая, что там появится еще одно имя, но снег был чист, и даже старых имен на нем не осталось.

Теперь Антон из ночи в ночь ждал прихода зверей, и, когда однажды в начале февраля услышал стук, без колебаний распахнул окно.

На подоконнике стояла Сова.

– Пора! – сказала она.

Антон спустился во двор, и все повторилось. Он плясал со своими новыми друзьями, прыгал высоко-высоко и в прыжке тянулся руками к звездам, пытаясь сорвать их, как спелые яблоки, а Козел играл на флейте.

Антон веселился, но в глубине души знал, что все это затеяно ради одного – разбудить аппетит.

В этот раз угощал Медведь, и Антон больше не стеснялся. Он упал на колени вместе со всеми и рвал зубами мясо, а когда насытился, лежал в снегу, который казался сейчас теплым, как пуховая перина.

– Теперь ты понял, зайчик? – С зубов Лисы на снег падали крупные капли крови. – Понял наш голод?

– Да, – ответил Антон.

– А почему у него до сих пор нет лица? – спросила краснощекая Птица.

– Будет! – сказал Козел. – Следующей ночью. О… я помню эту ночь. Чудесная, восхитительная ночь, а угощение… – Он облизнул свою флейту, и только сейчас Антон заметил, что это была длинная кость, вся в кровавых подтеках.

– Все звучат по-разному, – добавил Козел, заметив взгляд Антона. – В этом и суть.

– Не забудь об угощении. В следующий раз твоя очередь. – Медведь погладил свое непомерно раздувшееся пузо.

– Угощение? – переспросил Антон.

– Да! – Медведь поднял со снега длинный кровавый ошметок, показал его Антону и забросил в рот. – Покажи, что ты умеешь, зайчонок. Нам нахлебники не нужны.

Когда звери ушли, поднялся ветер, заметая следы недавнего пиршества. Антон побрел домой. Ему хотелось свернуться калачиком прямо здесь, в снегу, и спать до следующей ночи, и лишь усилием воли он заставил себя идти. Во дворе он поднял глаза и увидел в окне своей комнаты лицо Оли. Та прижалась к стеклу и смотрела, похожая на привидение, с распахнутым в ужасе ртом.

Антон поднес палец к губам. Тс-с-с! Он почувствовал, что губы у него липкие и все еще покрыты кровью. Зачерпнув горсть снега, он утерся, а когда опять посмотрел на окно, сестры уже не было.

Он вошел в дом и, не особо таясь, поднялся в спальню родителей. Оля лежала между ними, притворяясь спящей. Антон долго стоял в дверном проеме, ожидая, когда же она выдаст себя, но, так и не дождавшись, ушел в свою комнату и сразу уснул.

Сестра теперь сторонилась его. Родители стали чужими, и порой, глядя на лес, Антон думал о том, как хорошо было бы жить там. И снег казался таким мягким и теплым, а дом – вонючей клеткой. Лишь с Полиной он чувствовал себя хорошо, только так ни разу и не побывал у нее дома. Ему нравилось гулять с ней на улице, по снегу. Нравилось видеть, как холодный ветер румянит ее лицо. А дома? Нет. Дома все по-другому.

«Приходи, когда захочешь», – сказала она, но Антон не решался. Только обещал зайти в следующий раз.

«Скоро все изменится, – думал он. – Скоро у меня будет лицо. Может быть, тогда?»

Антон жил как прежде, вставал по будильнику, ходил в школу, ел в обед, спал ночью, но понимал теперь, что время движется совсем иначе. Оно не имело отношения ни к часам, ни к солнцу, ни даже к циклам луны. Оно было живым, оно текло в черноте между звезд и приходило тогда, когда пожелает. Ночь за ночью Антон терпеливо ждал, и вот одним утром, на исходе зимы, почувствовал его приближение.

Когда это случилось, он готов был танцевать, скакать по партам, кричать и смеяться. Рот его наполнился слюной, и ни взятые из дома бутерброды, ни пирожные из столовой не могли утолить его голод. День пролетел в забытьи, как пустой, ничего не значащий сон, и только вечером, лежа в кровати, он вспомнил об одной упущенной малости.

«Угощение».

В этот раз его очередь угощать.

«Черт, черт, черт!»

Антон забегал по комнате, точно где-то в ней мог быть припрятан мешок с мясом, потом вспомнил, что в холодильнике всегда лежало несколько килограммов мороженых костей для супа. Он спустился вниз, прислушался: родители смотрели боевик на втором этаже, а Оля, видимо, была с ними.

Открыв морозилку, Антон вытащил мясо, разорвал на нем пакет и откусил. Оно было твердое как деревяшка и такое же безвкусное. Пока кусок оттаивал во рту, мальчик посмотрел в окно. Темнело.

Он выплюнул мясо в раковину. Совсем не то. На что способны звери, если не получат угощение? Он вспомнил, как щелкал огромный и острый клюв Птицы, напоминавший ножницы, которыми на уроках труда резали листы железа.

И тут ему в голову пришла идея. Мерзкая, отвратительная.

«Нет!» – сказал он себе.

Он собрал в пакет мясо, положил его обратно в холодильник и вновь посмотрел в окно.

«Нет!»

Время шло.

Антон достал из ящика тяжелый кухонный нож и потрогал острие.

«Нет!»

А есть ли выход?