Самая страшная книга. ТВАРИ

И вот они с механиком идут меж хаотично разбросанных сосен. В низине ветерок спутывал гривы тальника. Булькали и квакали болота, замаскированные осокой.

Лиля прежде не заходила так далеко в тайгу. Озираясь на кусты калины и лимонника, на быстрые тени у ив, она задавалась вопросом: куда делись птицы? Иволга и удод, пичуга и глухарь. Почему утки не взмывают над болотами, не бормочут тетерева, не кряхтит вальдшнеп?

– Ты такое слышал? – спросила Лиля. – Такую тишину?

Черников принял вид человека, который слышал и видел абсолютно все. Молодецки заломленная кепка, травинка в зубах. Ему и гнус не мешал, противно зудящий над головами.

– Слышал, и не раз. Бабка говорила «чертова минутка». То бишь птицы не поют.

– Наверное, интересно – жить постоянно в тайге? Знать ее как свои пять пальцев.

– Э, нет, – улыбнулся Черников, – так никто тайгу не знает. У нее всегда секреты. Вот, – он кивнул на изрытый пласт дерна. – Кабанья копка. Кабаны, ежи, лоси – они коренные обитатели тайги. А мы, мы – пришлые. На денек.

Заразившаяся меланхолией, Лиля оглядела древние заросли, вековые топи. Когда-нибудь сюда пригонят рычащую технику, осушат болота, проложат железнодорожные рельсы и асфальтовые шоссе. По перегною, по живому, по трупикам гадюк, доенных лаборантом Субботиной.

У уха прожужжал комар.

– А змей, – спросила Лиля, подбросила хворост в костерок разговора, чтобы не идти молча, – змей ты давно ловишь?

– С детства. Раньше убивал их, глупый был. Потом усвоил, что они… ну, что во многом лучше людей.

– Ты перебарщиваешь.

– Наверное…

Лиля посмотрела исподтишка на спутника, на его светлые брови и пушистые ресницы.

– Думаешь, с бригадиром все в порядке?

– Само собой. Гадюка клюет, он и время позабыл.

– Заговоришь об осле – уши покажутся.

– Ты про что?

Лиля подобрала длинный прутик и осторожно пошевелила им листья лопуха. Под листьями лежала кучка, которую Лилины сверстницы наверняка приняли бы за коровью лепешку. Потревоженная, кучка обратилась в резвый шнурок, мгновенно скрывшийся от глаз.

– И в кого ты такая смелая? – спросил Черников без сарказма.

Лиля была польщена.

– Вроде как в прадеда, – сказала она серьезно.

– А кем был твой прадед?

– Клянешься не смеяться?

– Интригуешь. Клянусь.

– У меня сомнительное происхождение. – Она пнула сапогом кочку. Вспомнила моложавого усача на единственной черно-белой фотографии, хранившейся в родительском серванте. – Прадед был классовым врагом. Офицером царской армии.

– О как! – присвистнул Черников.

– В шестнадцатом году умер от туберкулеза. Бабушка до семи лет прожила в Петербурге, с гувернанткой и горничной. – Лиля хихикнула. Бабуля часто твердила о ее необычайном внешнем сходстве с предком-офицером. Надеялась, что внучка сменяет рептилий на лошадей, займется конным спортом. – Прадед, – разоткровенничалась Лиля, – участвовал в Туркестанской кампании. Освобождал от бандитов Среднюю Азию. По семейной легенде, из походов привез ручную кобру.

Лиля ироничной гримасой продемонстрировала свое отношение к байке.

– Тогда ясно, – заключил Черников. – Ваше благородие…

– Но это между нами, да?

– Слово офицера!

Перешучиваясь, они преодолели мелкую протоку, текущую из распадка. Птицы все так же безмолвствовали. Взбираясь на возвышенности, Лиля и Черников наперебой звали Ванягина.

Отвечали им жабы и комары.

– Пацаном, – сказал Черников, – я искал в лесах двухголовую змею.

Лиля возразила, обрызгиваясь вонючим средством от насекомых:

– Не бывает таких.

– Кто б знал! Дед Кузьмич вон говорящую гадюку встречал… позволь…

Он взял у Лили флакон, поднял ее волосы и побрызгал на основание шеи. Растер пальцами, оказавшимися очень ласковыми.

– Спасибо. – Лиля отвела взор. – Вась, – окликнула на очередном пригорке, – Лемберг с Наталкой в субботу в город едут, кино смотреть. – Имелся в виду районный центр, скопление хилых трехэтажных коробок. Дом культуры по выходным крутил фильмы. – Что-то с Жаном Маре, но не «Фантомас».

От волнения вспотели руки. «Ну, отвечай же скорее», – сверлила она взором спину Черникова.

– Я кино не люблю, – сказал механик после паузы. – Скукота.

Но не успела Лиля расстроиться, как Черников добавил:

– Лучше порыбачим вместе.

– Хорошо. – Она убрала с глаз челку, прикусила губу. – Договорились, – чуть не сверзилась в яму, оскользнувшись на мокром пористом мху. Черников расторопно подхватил под локоть. Лиля фыркнула, сдувая приклеившийся к носу локон.

– Гляди, – Черников указал куда-то вниз.

Ступенчатый склон холма упирался в поросль мелкорослой осины. Чапыга окантовывала воротом каменистую площадку.

– Ого, – сказала Лиля.

Пустырь был выложен валунами. Обломки горной породы, пригнанные друг к другу, образовывали волнистый гребень по центру площадки, вроде вопросительного знака или…

– Это что? Силуэт змеи?

Черников подтвердил, обводя пальцем свернутый хвост и выгнутое туловище. Каменная рептилия изготовилась к прыжку, и было в ней добрых четыре метра.

– Такие по всей тайге разбросаны, – сказал Черников. – Я сам видел штуки три.