Самая страшная книга. ТВАРИ

– Я с Пекинским зоопарком разговаривал… по-английски… – лепетал ветврач. – Там у них такое… такое…

«Почему я? – подумал Мартын. – Ему что, поговорить не с кем?»

И догадался: не верят ветврачу в зоопарке. Не хотят верить. Бешеная панда – хорошо, допустим, а панда-вампир – тут уж увольте.

Мартын зажмуривался. А он сам верит?

Ветврач дергал его за рукав и просительно заглядывал в глаза. Что-то там искал.

– А если не только панды? Если во всей экосистеме? Это ведь не только через укус передается… у них, в Пекине… даже медведи наши заразились… по воздуху!

– По воздуху, – повторил Мартын.

– Да! А ведь что выходит, ведь как раньше считали… не человеческий это феномен, не только человеческий! Душа ни при чем! Не нужна душа, чтобы кровь пить!

А потом вздор прорвался на экраны телевизоров.

После выписки Мартын перебрался к дочери. Та была испугана новостями. Мир катился к черту под хвост.

По старенькому телевизору в квартире дочери этот мир был черно-белым, как панда.

Телемосты между Ленинградом и Шанхаем вел Познер. Больше всего стращал «Взгляд». Рассказывал об участившихся нападениях на людей диких панд в Южном Китае. О зачистке войсками тренировочного центра для панд в горах Тяньтая. «И никакие они не милые! – кричал в камеру краснолицый эксперт. – Это свирепые хищники со своими инстинктами! Только раньше они нападали в целях самообороны, а теперь делают это по воле неизвестного науке неклеточного организма!»

«Взгляд» закрыли, журналисты Москвы вышли на Красную площадь с митингом в защиту гласности. «Взгляд» ушел в подполье. Подключились независимые газеты. Вещали на русском «Радио Свобода», «Голос Америки» и «Немецкая волна». Даже на радио «Россия» стали проскакивать панические нотки.

Неизвестная инфекция распространялась на Дальнем Востоке с огромной скоростью.

Ветврач заявился без звонка. Топтался на пороге, лопотал:

– Он ускоряется, понимаешь, ускоряется… и адаптируется… сначала только ночью, а теперь…

– Кто ускоряется?

– Вирус! У них это раньше началось… медленно шло, а потом… Может, и видовой барьер сломает! Люди, понимаешь, люди! Я разговаривал, прервали… а дозвониться больше не смог… Понимаешь?

Мартын захлопнул дверь. От слов ветврача похолодело в желудке.

Через неделю он вышел на работу.

Заглянул в секцию, где работала укушенная пандой лаборантка.

– С больничного не вернулась, – сказала женщина в матерчатом комбинезоне.

– А давно ушла?

– С неделю, может.

– И никто не знает, что с ней?

Женщина пожала плечами и стала натягивать резиновые перчатки.

Биометрическую яму залили бетоном.

– Зачем? – спросил Мартын у начальника отдела.

– Затем, – сказал начальник. – К директору дуй. Вызывал.

Развернулся и двинул прочь.

– Так зачем забетонировали? – крикнул Мартын.

Начальник обернулся и долго молчал, пристально глядя на перевозчика.

– Шевелились они, – сказал он наконец и ушел.

Под глазами директора пролегали черные тени.

– О, Мартын… – вяло сказал он. – Дуй с ящиком в аэропорт.

– С каким ящиком?

– Ну, с этой… пандой.

– А ее что, не в яму?

– Нет. Надо на родину отправить. Там разберутся.

– Кто сказал?

– Кто надо.

– Чего тогда сами не заберут?

– Ты езжай, езжай.

Ящик был металлический, массивный. Стоял в кузове грузовика; гроб, одним словом.

Водитель – тот самый молодой парень, с которым они забирали панду и манулов, – с четвертой попытки залез в кабину. Мартын постоял, посмотрел и тоже залез.

– Башка болит, – сказал водитель. – Захворал.

– В аэропорту здоровье поправишь.

– Страшно ехать. Руки дрожат.

– Поехали, – сказал Мартын.

Ему тоже было страшно – пока не тронулись, чудилось, что в металлическом ящике кто-то скребется.

Остановились на полпути. Шоссе перекрыто: грузовик с военными и бело-синие милицейские «Жигули». Что-то лежало на разделительной полосе, накрытое брезентом.

– Разворачивайтесь, – сказал милиционер.

– А что случилось? – спросил Мартын.

– Лось случился. Кабан случился, – сказал милиционер и нервно дернул головой, когда в чаще громко треснула ветка. – Ну, разворачивайтесь.

– В город закинешь? – спросил Мартын.

Водитель кивнул на ящик в кузове.

– А с этим что?

– Не моей головы боль. Хватит, навозился.

Он выскочил на остановке у ларька. Купил бутылку портвейна, шоколадку. Хотел купить букет, но на дверях цветочного висела картонка: «Закрыто навсегда».

В квартире вкусно пахло жареной курицей. Мартын поцеловал дочь, вручил внуку шоколадку.

Потом сидели на диване перед стареньким телевизором. Смотрели, как по черно-белым улицам бегут черно-белые китайцы. Одни убегают, другие догоняют, третьи стреляют.

Мартын обнял внука, тот не отстранился. Он обнял крепче и сказал:

– Ничего-ничего, летом всегда тяжело. Зимой полегчает.

– Деда, а панды зимой спят? – спросил внук.

– Да кто их знает.

Зимой мир обезлюдел.

Елена Щетинина Все псы и все хозяева