Самая страшная книга. ТВАРИ

– Фига ты! Защитница экологии? Или как?

– Вроде того. – Лариска посмотрела ей в лицо. – А ты чего, не одобряешь?

– Я считаю, если нас жрут – то и мы жрать других должны, – сказала Мадина и взяла с витрины граненый стакан с яблочным соком. – А если жрать овощи – то и сама будешь как овощ. Перетрут, проглотят и высрут.

– Какая-то философия гнилая пошла. – Дианка забрала у младшей сестры яблочный сок и поставила на свой поднос. – Я знаю только, что чем худее талия – тем богаче жопа. Так что – лучше бы не издевалась, а тоже на диету села.

– Я не толстая нигде, – обиженно сказала Мадина, но вниз все-таки глянула. – Это я просто воды много пью.

– Что пьешь ты много – это правда, – хмыкнула Дианка. – Давай, подруг, не тормози. – Она ткнула поднос Ларисы своим. – Ща самый чес будет, можно до полуночи десятку набить и свалить домой на таксо, как настоящие бомбиты. Или выйти по-позднему и до утра стоять, а потом в автобусе с вахтовиками тащиться. Торопись. Бери хлеб – и на кассу.

– Эту со мной посчитайте, – ткнула пальцем Валька на Ларискин поднос, и кассирша приподнялась на цыпочках, рассматривая его содержимое. Отчего-то Лариске стало неприятно, будто кассирша не поднос, а ее саму рассматривала, душу ее.

– Салат «Витаминный», пюре с сосисками и морс черносмородиновый. Греть будете?

– Нет, спасибо.

– Тогда – плюс двести десять за этот поднос. Хлеб?

– Пару кусочков можно.

– Вот от хлеба жопа-то и растет, – сказала Мадина. – А не от мяса.

– Я могу сосиски отдать свои. Хочешь? – спросила Лариска.

– Сосисок я сегодня насмотрюсь, – вновь засмеялась Мадина. – Но хочу, ага. Кидай на тарелку. Хотя я сама. – Она взяла чистую вилку, одним ударом нанизала обе сосиски и споро перекинула на тарелку с гречкой, стоящую у сестры на подносе. – Вот теперь заживем!

– Ишь, оживилась! – сказала улыбаясь Дианка. – Пожрать-то мы горазды.

– Подлива – со свининой, знаете? – отчетливо сказала кассирша, окинув взглядом поднос Дианы. – И сосиски эти вроде тоже со свининой. Предупреждаю сразу.

– Да мы православные, ты чего, сестрен? – делано удивилась Мадина, повернулась к Диане и ткнула в нее пальцем. – Это Василиса, а я, сталбыть, сестра ее единоутробная, Марфушечка. Живем тут в избе на пригорочке, вяжем для смартфонов чехольчики, из барашка – Хуавеяшкам, а с козленка – для Ксяомки. А для айфона икс – шерсть с песьих ягодиц!

– Ну чешет! – в голос расхохоталась Валька, присаживаясь за стол. – Вот кого на стендапы надо, а не глиста этого Волю!

– Ишь какая… – Кассирша тоже засмеялась. – Новенькие? Не видела раньше.

– Пускай будем новенькие. – Дианка, в отличие от остальных, не смеялась, а вместо этого покосилась на сидящих вдалеке смуглых ребят, но те все так же разговаривали, не обращая внимания на девчонок. – Мы здешние.

– Смотрите сами, – пожала плечами кассирша. – А то если ваши увидят – могут предъявить. Харам и все такое…

– Наши – это которые? – подала голос Мадина. – У нас мамка-то с Гагарина. То есть наши – это космонавты? Так они всё видят и всем улыбаются, как святые с икон, а если и спустятся, аки ангелы, то мы на их скафандре молнии-то быстро найдем, и…

– А ну заткнись! – шикнула на нее Дианка и, приложив карту к приемнику, улыбнулась кассирше. – Мы тут покушаем, а потом иногда греться будем заходить, хорошо?

– Грейтесь, чего уж… – Кассирша с некоторым презрением разглядывала Дианку. – Но заказывайте хотя бы чай. Если Гриша приедет, а вы за пустым столом сидите – то предъявит.

– Что они все предъявлять-то будут? – спросила громким шепотом Мадина. – Одно и то же или у всех предъявлялки разной длины?

– Лучше тебе не знать. – Валька уже вовсю хлебала суп, через раз откусывая хлеба. – Ешьте скорее, а то ливанет на улице – сами виноваты будете.

Подошла Дианка, опустила на стол поднос, сняла с него тарелку и поставила перед Мадиной.

– Рот свой на замке держи, – сказала она. – Целее будет. И с хлебом ешь. Так полезнее.

– Забо-отишься, – улыбнулась Мадина и, подцепив сосиску, с хрустом ее откусила. – Может, волосы мне подержишь, пока я отсасывать буду?

Дианка вдруг, без предупреждения, щелкнула Мадине звонкий подзатыльник. Та закашлялась, с трудом проглотила еду и со злобой поглядела на сестру.

– Говорила же – пальцем не тронешь больше? Договаривались же?

– А еще договаривались, что ты пасть свою разевать не будешь, – сказала Валька, не отрываясь от тарелки, потом отложила ложку, допила суп прямо через край – и посмотрела на девчонку. – Давай я тогда объясню. Еще раз что-то вякнешь поперек или до кого докопаться вздумаешь – поедешь домой и будешь в Жарцево с цыганами по подвалам трахаться за кусок конской залупы, ты меня поняла? Меня тут знают, скажу не пускать – выпнут на трассу, не понравишься этой бабе за кассой – вызовет своего Гришу, он стуканет ментам, а те отвезут тебя за ручей и устроят тебе заочное погашение ипотеки, потом прокатят до отделения – и там еще в СИЗО проценты отработаешь, по пятихату за пассажира. К утру сидеть сможешь только лежа. Потом бинтом перемотают, на такси посадят – и повезет еще, если до дома отвезут, а то к тем же цыганам. Поняла?