Самая страшная книга. ТВАРИ

– Я хочу сказать, что, будь ты порасторопнее и понаглее – уехала б из своего колхоза с этим Вадим Сергеевичем, или вдвоем, или хоть третьей – мужики это еще как любят. Еще бы поумнее была – кольцо на палец от него получила, потом разводом по сусалам – и уже свободная московская девка с жилплощадью. И сейчас, думаешь, – чего все такие нервные, срутся да пужалки друг дружке рассказывают? Потому что ты тут сидишь рядом, губки бантиком, жопка помидоринкой. Ты ж на трассе и месяца не пробудешь – укатишь куда-нибудь. Главное – не провафлить вспышку, понимаешь? Поэтому не на хер смотри, и не на кошелек даже – а на руки да на машину. След от кольца снятого ищи. Чтоб кулаки не сбитые, без наколок зеленых. Если иконки на приборке – значит, как разденешься – сними крестик и попроси иконки прикрыть футболкой, мол – греха боишься. Они это любят. Если иконок нет, а всякие пацанские штуковины прилеплены – то кончай погромче и спину царапай, и потом, как отстреляется, – ты полежи с закатанными глазами, будто сознание потеряла, а потом – тоже заплачь, что, мол, не увидитесь больше и не будет тебе никогда такой радости. Вообще – в конце обязательно заплачь. Оно и безопаснее, и надежнее. Легче всего с пенсионерами какими, особенно если вдовец. Скромницей прикинься, поплачь в салоне, как он в тебя кончит, скажи, что стыдно домой возвращаться. Что вот дедушка, пока жив был, – помогал, а сейчас никто не заботится, страшно очень. Чулки порви над коленкой, как будто он по страсти. Скажи – бабка заругает. Зови его ласково – мась или коть. Или чуча. Короче – добейся, чтобы он тебя домой увез, понял? На нас не смотри – мы уже свои шансы просрали все, теперь вот только если Мадинка выпрыгнет куда, да она дурная, на жопе катышки, в башке опарышки. Эта если и уедет – обратно привезут, и хорошо, если целиком. А вот ты – у тебя все шансы. Ведь сама подумай – эта дорога идет из Европы, и почти к самому Сити, где башни все эти. По этой дороге такие люди катаются – у них в кошельке денег больше зараз, чем эта «Берлога» вся целиком с персоналом стоит. Главное – не верь, если скажут, что ты им должна что-то, сечешь? Ни хера ты никому не должна, это не ты должна, это мир тебе по яйца задолжал. Свалку нашу знаешь? Куда мусор с Москвы возят? Вот что они тебе уготовили – с самого детства. Коли родилась в навозе – вот и сдохни на свалке. А ты им доказать должна. Любыми путями выбраться. По головам иди, слышишь? Даже по моей. Всех кидай – а сама когтями цепляйся. Вырвись отсюда – и забудь Смоленск как потный кошмар, на кляп он тебе не сдался, здесь жизни нет и не будет. Гагарин отсюдова улетел – и тебе свалить пора пришла, поняла? И не оглядывайся даже – а то засосет опять, и будешь в лучшем случае на кассе сосиски из салата вычитать, с компотом складывать, а в худшем… – Она вдруг несколько раз затянулась, громко вбирая дым. – А в худшем станешь мной, или Горилкой, или Шпалой. Стояла вроде на трассе, потом фура проехала – и нет тебя. Потом еще одна – и опять стоишь. Туда-сюда, туда-сюда, пока однажды мелькнет какая фура – и совсем не пропадешь, и всем будет насрать, понимаешь? На-срать. На, подержи, – она протянула ей сумочку, а другой рукой стала спускать штаны. – Я сейчас обоссусь уже, а внутри неохота. Они там, небось, опять срутся. – Она присела и, вздохнув, выпустила изо рта клубы дыма, а секундой позже по траве зажурчало, убегая вниз.

– Валь, – сказала Лариса. – А как ты думаешь, мне много придется… ну…

– Порядошно, – сказала Валька и опять затянулась. В темноте свет фар проезжающей машины осветил ее лицо, а за ним вдалеке – клетку, в которой беспокойно, тревожно пыхтела медведица. – Считай – по двое-трое в день. Если через день ходить – то пятнадцать ночей в месяц. Человек, значит, сорок за март и столько же за апрель. К маю, думаю, укатишь с кем-то уже. А то и раньше. В общем – пятьдесят, максимум восемьдесят.

– Восемьдесят, – как эхо повторила Лариска. – Это ж до хера как много, Валь?

– Ну – по большей части сосать будешь. Максимум – через раз насаживаться придется, не у всех на тебя бабок хватит, мы ж не как за Горилку поставим. Короче, по минималке, думаю, пару десятков мужиков в себе потерпишь – и твой найдется. Обычное дело. В Москве, говорят, у школьниц к выпускному в одиннадцатом классе уже больше десяти партнеров. А к диплому – около тридцати. Я исследование читала. Так что за два-три месяца, почитай, вышку получишь, хе-хе…

В тишине отчетливо стало слышно, как где-то снизу лакает крупный зверь. Лариска поежилась.

– Громко как, – сказала она.