Самая страшная русская трагедия

Петере держал при себе двух-трех секретарш. Приезжал в другой город — и «сдавал» их на конвейер смерти, а себе выбирал новых.

Комиссарша Нестеренко заставляла солдат насиловать малолетних девочек в своем присутствии, а сама занималась онанизмом, глядя на эти сцены.

Глеб Бокий — в его «дачной коммуне» ходили голыми и трахались кто с кем попало. А маленькие дочери самого Бокия принимали в безобразии самое непосредственное участие.

Комендант киевской ГубЧК Михайлов любил охотиться с пистолетом в лунные ночи на голых дам. Охотился в саду и часто останавливался, чтобы побеседовать с жертвами, расспросить об их переживаниях.

Половыми психопатками были такие известные чекистки, как Евгения Бош в Пензе, Конкордия Громова, Розалия Залкинд (Землячка) — организаторы геноцида казаков на Дону.

Впрочем, половыми психопатами были и другие видные большевики. Патологическими развратницами и лесбиянками были Лариса Рейснер, Инесса Арманд, Надежда Крупская.

Киров вечно разоблачал «заговоры», причем всегда заговорщицы были молодые и красивые. Всякий раз Киров лично их пытал и расстреливал.

Вообще число чекистов, угодивших в психушку, поразительно велико. Главный палач московской ЧК Мага свихнулся во время очередной экзекуции и набросился на коменданта тюрьмы Попова с воплем: «А ну раздевайся!» Еле скрутили.

Видный большевик и начальник особого отдела ЧК Кедров тоже угодил в психушку. Там же побывал и организатор массового уничтожения людей в Крыму — венгерский еврей Бела Кун. Правда, его подлечили и пристроили трудиться в Коминтерн.

ЧК — не спецслужба!

Ни в одной спецслужбе мира никогда не было такого количества психов, да и не могло быть. В спецслужбах и разведках как раз офомное значение придается психической и психологической устойчивости. Любая психическая повернутость и шпиона, и ловящего шпионов контрразведчика слишком дорого обойдется и для них самих, и для государства, которому они служат. А тут — психопат на психопате.

Такое изобилие извращенцев и психов в ЧК доказывает только одно — ЧК вовсе не была спецслужбой или тайной полицией. После Гражданской войны, с середины-конца 1920-х, началось строительство НКВД — службы преступной, кто же спорит, но все же и профессиональной. И тогда все это «созвездие» палачей и извращенцев образца 1918–1922 годов оказалось совершенно не при деле. Они не умели ни вести допросы, ни вызывать доверие, ни вести сложные психологические игры, ни работать с источниками информации…

Чекисты «ленинского призыва», соратники Дзержинского и товарищи по партии Лациса не умели буквально ничего необходимого для работы в тайной полиции. Они умели только убивать — а этого в таких же масштабах уже никому не было нужно. Тогда-то и попали на улицу одни верные расстрелыцики, а другие угодили на Соловки. Есть сведения, что в 1930 году самых отпетых палачей «ленинской гвардии» перестреляли как «белогвардейских заговорщиков». Надо же… Какими неожиданными сторонами порой поворачивается жизнь…

Но в годы Гражданской войны эти люди были куда как востребованы. И для покорения, и для ограбления России: все награбленные ими ценности сдавались в особую ленинскую партийную кассу. Кто пытался наживаться сверх определенного минимума — сам попадал в расстрельный подвал.

ЧК — материальная сторона дела

Вещи получше шли в спецраспределители, и самые видные коммунисты вовсе не стеснялись получать потом эти вещи. В Полном собрании сочинений Ленина опубликован счет на получение сахарным, добро улыбавшимся Ильичом вещей из «хозотдела московской ЧК»: костюма, сапог, пояса, подтяжек.[144]

Вещи похуже чекисты отправляли для красноармейцев или для заключенных в лагеря.

То, что было непосредственно на трупе — золотые коронки и нательный крест, — считалось законной добычей расстрелыциков. Некоторые из них практически в открытую сбывали вещи, взятые на убитых. В Москве известны имена таких: Емельянов, Панкратов, Жуков. Наверняка есть и другие «герои» этого рода хозяйственной деятельности.

Коммунисты очень мало скрывали свою политику истребления людей. Скрывали в самом начале — до февраля 1918 года делали вид, что ЧК вообще не расстреливает и не пытает. В феврале-мае если кого-то убивают — об этом сообщается в газетах.

После «покушения на Ленина» и убийства Урицкого в июле 1918 года коммунисты официально вводят систему красного террора, списки расстрелянных и арестованных печатают в газетах.

В газетах же ведутся дискуссии о допустимости пыток. «Известия» в 1918 году, «Правда» в 1919-м сочувственно пишут о коммунистах, которые сами попали под пытки за какие-то пустяковые преступления. То есть сам факт применения пыток не отрицается, выражают лишь сожаление, что зацепили «своих».

Красный террор вне Советской республики