Самая великолепная ночь

Боль. Как раз в пустыне он не испытывал боли. Когда у тебя нет желаний, страстей, эмоций, когда нет ничего, кроме цели, боли неоткуда взяться. Вот почему так важно изгнать из себя желания. Вот почему нужно жить лишь одной целью. Тогда он свел всего себя к единой цели – выжить. А выжить – это просто. Когда ты должен выжить, тебе не до удобств и развлечений. Ты думаешь только о том, как дышать. А дышать легко.

Сложно все остальное.

Внезапно в памяти всплыло лицо. Как ни странно, это было лицо не Оливии, а его отца. Тарек услышал его голос – мягкий, далекий, доносящийся из глубин памяти. Эти слова. Как долго он хотел их услышать, но они всегда были приглушены горечью и болью.

«Я люблю эту страну больше собственной жизни. Но как властитель может управлять собственной силой, если в нем нет любви? Что тогда будет для него путеводным огнем?»

Осознание пришло как ледяной дождь с безоблачного неба. Все, что делал Малик с собой, с другими, со страной и собственным народом, было лишено любви. Малик – главное доказательство того, какие разрушения способно принести отсутствие любви в сердце.

Какой смысл обещать, отдавать всего себя, отрекаться от своих желаний, если за этим только пустота?

Тарек вдруг понял, что любовь – это не только боль. Любовь – это человеческий маяк и путеводная звезда. Не важно, как сильно ты сконцентрирован на своей цели, но, если в твоем сердце нет любви, ты потерян для мира.

Только любовь подскажет правильный выбор. Только любовь прольет свет там, где раньше царила темнота.

Он уже жил в этой темноте, но не замечал этого. Потому что изначально был слеп. И в слепоте своей он не замечал любви родителей.

Вот о чем говорила Оливия. Он не такой, каким сделал его Малик. Был бы он творением Малика, он бы не выдержал всего этого. Оливия была права. Он тот, каким родили его родители. В нем была их сила. И их любовь.

А любовь – это не слабость. Любовь – это сила.

Любовь – это все.

Оливия открыла ему на это глаза, а он ее выгнал. Истинная причина тому – страх. Страх снова испытать боль – возможно, более сильную и беспощадную, чем боль его прошлого.

Но теперь поздно. Оливия уже сидела в самолете, летящем в Алансунд.

Никогда в жизни Оливии не было так обидно. Она чувствовала, что по-настоящему лишилась части себя. Это была странная, непривычно-острая боль, и Оливия не знала, как справиться с ней. Такая боль не сравнится с болью от смерти близкого человека. Потому что человека нельзя вернуть с того света, а Тарек был жив, он ходил по той же земле, что и Оливия. Но все же она не могла быть с ним.

Оливия никогда не любила так сильно. Отдавая всю себя без остатка. Да, она сама себя сделала уязвимой и теперь расплачивалась за это. В который раз она платила за то, что захотела большего.

Но при этом Оливия чувствовала себя живой как никогда. Она так боялась по-настоящему влюбиться. И все из-за страха той самой уязвимости. Потеря Маркуса была тому очередным доказательством. Как бы больно ей не было от его смерти, она была рада, что не полюбила Маркуса всем сердцем.

Перед вылетом Оливия не приняла лекарств. Ей было слишком грустно от расставания с Тареком, чтобы чувствовать в полете что-то еще. К тому же теперь ей было все равно, если кто-то увидит ее волнение. Да, раньше ее больше пугало, что кто-то заметит ее тревогу, чем то, что она не в силах с ней справиться.

Теперь ей было все равно. Она чувствовала себя брошенной, сломанной. Но все же сильной. Потому что выстояла. Не побоялась лететь обратно в одиночестве. Видимо, в этом мире ей и впрямь нигде нет места.

Только сейчас и это ее не волновало.

Она любила Тарека. Таким, каким он был. Не важно, что он сказал ей и как себя повел. В каком-то смысле она сама на это напросилась.

Часть Оливии умоляла вернуться к Тареку – не важно, любил он ее или нет. Вторая ее часть была слишком горда, чтоб унижаться перед ним в сложившейся ситуации.

Но дело не в гордости, а в желании жить.

Оливия слишком хорошо знала, что значит жить без любви. Всю свою жизнь она пряталась от нее и отчаянно ее желала. Ждала и боялась ее получить, потому что кто-то мог в любой момент забрать это светлое чувство. А теперь именно так и случилось.

Оливия лежала в кровати своей спальни, когда в дверь постучали.

– Да? – отозвалась она, приподнимаясь и поправляя руками волосы.

– Моя госпожа, – раздался за дверью голос служанки Элоизы. – К вам пришел мужчина. Простите, но он говорит… Он говорит, что он ваш муж.

Сердце Оливии замерло. Казалось, даже часы на стене замерли при этих словах.

– Это невозможно, – ответила Оливия как раз в тот момент, когда в дверь без разрешения вошел Тарек.

Прошло два дня с их последнего разговора. И вот он стоит перед ней – как оазис посреди ее бесконечной пустыни. Такой высокий, широкоплечий и сильный. С таким красивым лицом. С худыми щеками и четкими скулами.

С мягкими и манящими губами.

Он – беспощадный враг для тех, кто ему противостоит. Оливия знала, как искусно он обходится с мечом. Но что касается ее самой, то ласка и нежность – вот его самое опасное оружие.