Самаия (СИ)

-- Прости, что огорчил твое сердце, -- горячо сказал Давид, не выдержав мысленного сравнения этой взрослой, умудренной жизнью и болью женщины с образом смеющейся юной девочки с черными тугими косами, ожившим в его воспоминаниях. "Я с радостью отдал бы душу, чтобы вновь увидеть улыбку на твоих устах".

Царица зашагала вперед по тропинке, и ни Давид, ни слуги не стали нагонять ее, давая Тамар время побыть наедине с ее горем. Лишь когда она обернулась и остановилась в ожидании, Давид приблизился вновь.

-- Светлейшая царица, есть еще одна весть, о которой ты, впрочем, догадываешься. Я получил предписание оставить Ташискари и отправляться с посольством к кипчакам вместо князя Джакели, -- он старался говорить так, как подобало обращаться к царице ее подданному, пусть даже другу детства и дальнему родственнику. -- Я не мог отправиться в путь, не получив твоих указаний.

-- У меня остается все меньше возможностей не только выиграть в борьбе, но даже вести ее, -- глаза царицы гневно блеснули. -- Все меньше преданных людей вокруг. Поезжай и постарайся собрать сведения, узнай, каков он, этот русийский князь, каковы его нравы, его слабости, привычки. Узнаешь что-то важное -- постарайся прислать мне подтверждение. Если будет еще не слишком поздно.

-- Царица, одно твое слово, и я останусь. Моих людей из Ташискари вместе с людьми Кубасара хватит, чтобы защитить тебя до тех пор, пока на помощь не подойдут преданные тебе войска. Можно похитить русского, и тем самым отсрочить свадьбу.

-- Мы слишком слабы, чтобы взять власть одним ударом. Затяжной междоусобной войны допустить не должно -- она ослабит царство, а у нас слишком много врагов.

Давид, соглашаясь с ее доводами, опустил голову.

-- Тогда мне нужно отправляться немедленно. Путь не близкий, но клянусь тебе жизнью, царица, я переверну небо и землю, чтобы успеть.

-- Благодарю тебя, Давид, -- ответила Тамар. -- Помолимся вместе перед дорогой, ведь ты тоже знал и любил каждого из них, -- глаза царицы встретились с его глазами, и вновь он ощутил, как похож ее лик на иконописные лики Божьей Матери -- та же неутолимая скорбь в очах.

В часовне под колеблющимся светом лампады и свечей Тамар развернула пергамент. Послушник не солгал, говоря о каракулях, -- на листе было всего три неразборчивых закорючки, первую из которых царица, впрочем, сумела прочесть -- "Тамо" -- и позволила остальным, нечитаемым расплыться перед глазами, полными слез...

-- Он отнял у меня все! -- память услужливо воссоздала яростный жест, которым Демна ударил кулаком о стену. Удар повторился еще несколько раз, с каждым разом слабея. -- И ничего не отдаст... -- Демна опустился на землю у крепостной стены. Место было их детским убежищем, здесь никто не мог их подслушать -- во всяком случае, так хотелось думать обоим. Тамар сделала шаг вперед и положила ладонь на плечо любимого. Неделю назад ей исполнилось двенадцать -- вполне подходящий возраст для замужества. И пока Демна просил ее руки у отца, она истово молилась, с замирающим сердцем прислушиваясь к звукам в отцовских покоях. -- Мы могли бы править вместе, Тамо. Ты и я... Что тут такого? Мы всего лишь двоюродные... В Константинополе женятся на падчерицах, престарелых тетушках, бывших монахинях, императрицы выходят замуж за евнухов... а тут... ну, конечно, это страшный, небывалый грех... двоюродные... Лицемер проклятый! Клятвопреступник! -- Демна снова ударил кулаком о камни крепостной кладки. -- Ведь он поклялся, на смертном одре моего отца дал клятву передать мне власть, когда я вырасту! Наш прадед Давид принял бразды правления у своего отца в шестнадцать! Мне уже семнадцать и, знаешь, что он говорит?! -- от избытка чувств у Демны перехватило горло. -- Чтобы править, сначала нужно жениться! Но не на тебе. Он уже нашел подходящую невесту. -- Царевич рассмеялся безрадостным, злым смехом. -- Старшую дочь амирспасалара Орбели. Да, ту, про которую говорят, что она бесплодна как библейская смоковница. Прекрасная невеста для царя, не находишь? Самая подходящая, дядя лично выбирал!

Тамар помнила свадьбу Демны: тяжелую, полную свечного дыма и благовоний духоту Светицховели, непроницаемое лицо новобрачной с опущенными глазами и бешено стучащий пульс в жилке на блестящем от пота виске жениха. Помнила, как стояла рядом с отцом, чувствуя тупую ноющую боль в груди и мечтая упасть в обморок, чтобы не видеть...

Тамар надеялась, что свадьба примирит отца с Демной, поможет любимому получить то, чего он желал и на что имел полное право -- царский венец. И себя, и ее Демна тешил мыслью, что, став царем, сможет избавиться от навязанной жены, уговорить уйти в монастырь. Тамар возражала ему, что это грех, но влюбленное сердце билось быстрее при мысли, что еще не все потеряно, что они еще смогут быть вместе. Нет, конечно, та юная Тамар никогда бы не воспользовалась шансом, добытым такой ценой, даже если бы он действительно выпал, но...

Несколько месяцев спустя царь Георгий объявил старшую дочь своей соправительницей, окончательно отстраняя Демну от престолонаследования.