Самайнтаун

Ему не нужен был кислород на самом деле – грудная клетка вздымалась исключительно по привычке, но это и вправду успокаивало. Воздух с пряничными нотками, терпкость яблочного пунша, который разливали из термосов за сценой, и осенний хлад. Франц потеребил край своей кожаной куртки, огляделся, прислушался, принялся пересчитывать взглядом машины, проезжающие по дороге, и следить за ползущим между ними трамваем. Словом, он делал все то, что обычно делают вампиры, чтобы отвлечься от приступа жажды, не сорваться и не убить кого-нибудь. Только ему требовалось не убить одного конкретного человека, но от этого задача почему-то становилась лишь труднее.

Каждый раз Франц задавался вопросом, как кто-то столь очаровательный на вид может быть таким гнилым внутри? Ведь если бы Лора просто научилась вовремя замолкать, то могла бы вить из мужчин веревки. Ну, и если бы перестала краситься, как бульварные девицы, только-только вернувшиеся со смены, с этими ее голубыми тенями и черной подводкой. Бирюзовые глаза Лоры сами по себе выглядели невинно, а вкупе с пушистыми светлыми волосами она и вовсе могла бы сойти на ангела. Наверное, до того как она стала кромсать их до каре и красить в цвет клубничного коктейля, Лора была еще красивее. Франц фантазировал о ней время от времени и, честно говоря, не особо этого стыдился. В конце концов, хорошенькие девушки – бич каждого уважающего себя вампира, даже если язык их грязнее его ботинок после кладбища и острее обсидианового лезвия в кармане.

Франц вновь принялся перебирать его в пальцах, пока смотрел, как Лора судорожно толкает свою коляску прочь, укатываясь от него.

«Все-таки боится», – усмехнулся он, когда она рассекла лужу, подняв себе на джинсы брызги вместо того, чтоб немного притормозить и объехать ее. Сколько бы Франц ни злился, Джек, похоже, все-таки был прав: Лора как хищный тропический цветок. Словно… джимпи-джимпи. Плюется ядом, потому что это все, что она может. Жалкая девчонка.

– Гав-гав, – буркнул Франц, насмехаясь уже над самим собой, ведь, сдвинув на лоб кепку, он смиренно двинулся за ней по пятам.

Шел он за Лорой на расстоянии двух метров – достаточно близко, чтобы подоспеть, если та снова застрянет где-нибудь между прилавками, но достаточно далеко, чтобы лишний раз не искушать судьбу и свои инстинкты. От рук Лоры к его шее будто тянулся невидимый поводок. Она даже не подозревала, как туго Франц обвязан им; как он сверлит ее спину взглядом, принюхивается к ветру и проверяет каждую минуту, не стерла ли она пальцы в кровь о свои колеса, как в прошлый раз, не нужно ли предложить ей свой пластырь… В глубине души Францу хотелось, чтобы Лора хоть раз заметила все это. Чтобы хоть раз поняла, как о ней, черт побери, пекутся.

Когда шатры вокруг наконец-то поредели, знаменуя конец базара, – по крайней мере, на данный момент, – показалась сцена с декорациями и девушкой сплошь сиреневой, как лавандовый росток. Душица – певичка из местной (и единственной в Самайнтауне) рок-группы, считающая себя звездой, и новая хозяйка Призрачного базара – давно положила на Франца глаз. Вот только оба ее глаза были белыми, как снег, а Франц не любил буран – он любил ясное небо. Поэтому остановился поодаль, достал последнюю сигарету из пачки и, щелкнув бензиновой зажигалкой, закурил. Рот наполнился ментоловой горечью, а улица между цветастыми шатрами – струйкой дыма.

Стряхивая пепел, Франц смотрел, как Лора решает совершенно неинтересные ему дела, а затем перевел взгляд на осенний урожай на прилавках и тех, кто возле них слонялся. Все туристы выглядели, как один, восхищенно, особенно когда мимо них проскальзывал кто-то вроде Душицы.

«Еще бы, – подумал Франц, снова выдыхая дым. – Они ведь не живут с ними в одном городе и не знают, сколько хлопот те приносят Джеку!»

Самайнтаун был для туристов чем-то вроде комнаты кривых зеркал или туннеля с ужасами: пугает и захватывает дух, но ты точно знаешь, что уйдешь отсюда невредимым (в большинстве своем, но не все). Кто-то до последнего считал, что в Самайнтауне не более, чем маскарад с крайне убедительными и талантливыми актерами, которые проживают свою роль как вторую жизнь. А кто-то верил в сверхъестественное и кланялся всем встречным – ну, мало ли, вдруг сожрут, если не проявишь уважение. Франца одинаково раздражали что первые, что вторые, но наблюдать за ними все-таки было порой забавно.

– Дорогой, – шепталась супружеская пара возле книжных магазинчиков с навесами, скамейками для чтения и бесплатным кофе. Несмотря на то что с теми Франца разделяла двухполосная дорога на краю площади, он слышал их так же хорошо, как все прочее на целую милю. – Мне кажется, или там сидит грим?

– По-моему, это обычный черный пес.

– Он размером с лошадь!

– Ну, большой обычный пес…

– Уверена, что нет. Присмотрись внимательнее! Точно грим! Это такие демонические звери, помнишь? Вроде адских гончих. Говорят, предвещают смерть…