Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака

– О царевич, знай и ведай, что этот перстень принадлежит дочери царя Чина. А зовут ее Махпари. И есть у нее колдунья-кормилица, имя которой – Шерванэ, очень искусная в чародействе, так что сам шах Чина и все его подданные – в руках этой кормилицы и совладать с нею не могут, а о девушке и поминать не смеют. А когда она сердится на шаха, то забирает его дочь и увозит куда-нибудь в потаенное место, которого никто не знает, либо на лужайку вроде той, что ты видел, на несколько дней. Когда же шах ублаготворит ее, она снова возвращает девушку во дворец и позволяет кому-нибудь повидать ее и плениться ею. Я не сомневаюсь, что кормилица приводила многих царей и царевичей, чтобы они влюбились в нее, как ты. Верно, этот онагр и был кормилицей! И эта негодяйка велела начертать имя девушки на драгоценной печати перстня. Есть такой мастер в стране Чин, зовут его Саад-Наккаш.

Потом старик потребовал воску, снял воском оттиск с того перстня, и появилось заклинание, оплетенное узором из листьев. Сулило оно всяческое добро, какое только можно, буквам «м», «х», «п», «р», и «и» [12]. Тут, значит, поскольку это заклинание доказало воочию правоту старца, спорить стало не о чем. А царевич, который во все уши слушал, спрашивает:

– О старец, а эта дочь шаха, о которой ты говоришь, замужем или нет?

– Мужа у нее нет, о царевич, а слыхал я, что до сего дня двадцать один царский сын присылал ее сватать, но жениться на ней никому не удалось. Всем отказ вышел.

– А почему? – удивился Хоршид-шах. – Может, шах просит за нее большой выкуп, оттого и отказал?

Старик сказал:

– О царевич, шах отказал потому, что кормилица поставила несколько условий женихам. Первое условие – конь, которого нужно объездить, второе – одолеть в поединке могучего воина-раба, а третье – на вопрос ответить. Кто выполнит эти три условия, тот и возьмет в жены дочку шаха. Тут-то все, кто сватался к девушке, оплошали да растерялись. Кормилице-колдунье только и оставалось голыми руками их забрать, во дворец свой увести. С той поры о них ни слуху ни духу. Вот какое дело. А все это кормилицыны затеи, она колдовством заставляет царских детей с пути сбиться, в царевну влюбиться, себя погубить.

Удивились царь и царевич, Хаман-везир, богатыри и все прочие, когда услышали эти речи старца. Стали судить и рядить, каких, мол, чудес на свете не бывает!

Марзбан-шах говорит:

– Надобно же такому случиться, чтобы мой сынок так привязался душой к этой девушке! Ведь так и с жизнью можно расстаться! Вот кабы это было дело, что можно разрешить властью золота или силою войска…

– О шах, – ответил старец, – если твой сын слышал мой совет и извлек урок, не станет он связываться, не будет доискиваться этой девушки. Ведь он потому тосковал, что не знал, кто она такая. А коли узнал, что она недосягаема, то поймет, что добиваться ее – к беде.

Марзбан-шах сказал:

– О старец, пусть так и будет.

Потом он приказал, чтобы принесли красивый халат, и вручил старику вместе с тысячью динаров. И отпустили его в благополучии.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. О том, как Хоршид-шах отправился на поиски Махпари, какие трудности на пути изведал и как прибыл в страну Чин

Сочинитель этой истории говорит, что тем стариком и была колдунья-кормилица Шерванэ! Она оборотилась стариком и в таком обличье по всему свету бродила, свои дела вершила.

Проводили они этого старика, шах сыну и говорит:

– Ну вот, сынок, теперь ты знаешь, кто эта девица и откуда она. Обуздай же свою плоть и укрепи дух свой, ведь любое дело надо начинать в добром здравии. Никакое богатство на свете, никакая власть против здоровья не устоят. А коли ты болен и тело твое измучено тоскою, то не обретешь в мире покоя и исполнения желаний, ибо основа всех царств – крепость здоровья.

– Как богу угодно… – отвечал Хоршид-шах.

И царевич отцу на радость взялся за ум, занялся лечением, пока опять не окреп. В доброе время, в счастливый час отправился он в баню. Отец раздал милостыню – ему во здравие, а царевич, выйдя из бани, плавно выступая, направился к отцу на поклон. Воины-богатыри осыпали его нисаром, отец встал и заключил сына в объятия, расцеловал его, подвел к тахту и усадил подле себя. Зажили они радостно и счастливо. С помощью лечения царевич пришел в себя и всего за месяц так поправился, что на лице его не осталось и следа болезни. И вот однажды утром он явился по обыкновению к отцу, отдал земной поклон, приветствовал его как положено и просидел в шахском присутствии, пока все не разошлись: челобитчики по домам отправились, эмиров и воинов отпустили.

Тогда Хоршид-шах поклонился отцу до земли и сказал: