Самарянка

— Не-а, никому, — ответил Павел. — Тебе — первой. И, наверное, последней.

— Почему? — искренно удивилась Ольга.

— Да так, — задумчиво ответил Паша. — Незнакомым людям всегда легче открывать свою душу. Не замечала?

— Может, ты и прав. Да только не всегда первому встречному душу открывать хочется, чтобы туда мимоходом не наплевали, — все еще находясь под впечатлением от рассказа, в задумчивости сказала Ольга. — У меня репутация подмочена сильно. Небось, на вокзале предупредили тебя, чтобы не слишком со мною откровенничал? Не боишься?

— Я вообще давно уже ничего не боюсь, — решил закончить этот разговор Паша и увеличил громкость магнитофона.

4. ПЕРЕПРАВА

Так они ехали примерно еще полчаса. Наконец, Паша остановился и развернул машину в обратную сторону.

— Дамы и господа, наше путешествие завершается, — нарочито торжественно объявил он и уже вполне серьезно добавил:

— Я бы и дальше тебя повез, но дальше, — он показал рукой в сторону пологого лесного спуска, — только вездеходом.

Ольга потянулась за своей спортивной сумкой, которая лежала на заднем сиденье, расстегнула боковой карман и достала небольшой пакет. Паша мельком успел заметить, что в нем лежали доллары — целая пачка. Ольга протянула ему сотню — одной купюрой:

— Надеюсь, этого хватит за все доставленные неудобства и непредвиденные расходы?

— Ого! — воскликнул от удивления Павел. — Это что, в тюрьмах теперь баксами рассчитываются? Кучеряво живем! Хоть самому на нары, а потом — на Канары!

Он взял протянутые деньги, повертел перед собою на уровне глаз, посмотрел на просвет.

— Не бойся, не «кукла», не фальшивые, — опередила его сомнения Ольга, закрывая сумку, — а на зону не торопись. Знаешь, как мудрые люди говорят: «От тюрьмы да от сумы не зарекайся». Только потом никаким баксам рад не будешь.

— Я не о том подумал, — сказал Павел, повернувшись к Ольге.

— А о чем же? — Ольга пристально посмотрела ему в глаза.

— По правде сказать, с красавиц, спортсменок и комсомолок мы денег не берем, — он вдруг положил Ольге руку на плечо и легонько потянул к себе. — Обычно такие красавицы с нами не так рассчитываются. А деньги — это мусор: сегодня есть — завтра нет.

Ольга быстрым движением освободилась от объятий:

— Давай-ка, парень, по-хорошему расстанемся. Честное слово, я благодарна тебе, что ты не побоялся с зечкой ехать, даже угостил меня. На этом и остановимся, чтобы с тобой действительно беда не приключилась.

В ответ Паша громко рассмеялся:

— Беда? Со мной? Ну, мать, ты даешь стране угля! — он с хохотом откинулся на спинку. — Да я тебя в этой глуши могу заставить делать все, что захочу и сколько захочу. Тебе все равно никто не поверит, если где вздумаешь языком ляпнуть.

— Один твой дружок, помнится, тоже хотел не так давно кое с кем-то же самое сделать, — ответила Ольга, не сводя с Паши глаз. И открыла дверцу, чтобы выйти. Павел придержал ее:

— Ладно, не сердись, — примирительно сказал он. — Я думал, что немного согрею тебя лаской. Небось, забыла, что это такое?

— Паша, — вдруг улыбнувшись, ответила Ольга, — в моей жизни было столько ласки и всего остального, что я и рада бы забыть, да не забывается. А ты лучше поезжай домой, а то и впрямь пойдет гулять сплетня, что ты с незнакомыми бабами в лес шастаешь. Скандалу не оберешься. Сам ведь говоришь, что ласковая она у тебя, заботливая. Чего еще надо?

— Все, забыли, — окончательно умиротворенным тоном сказал Павел и открыл свою дверцу.

Ольга вышла из машины и тут же вся ее правая ступня погрузилась в глубокую холодную лужу. От неожиданности она вскрикнула.

— Что же с тобой будет, когда ты в своих кроссовочках до речки дойдешь? — незлобно рассмеялся Паша. — В лесу ведь местами утонуть можно.

Он открыл задний багажник и вытащил оттуда пару резиновых сапог:

— Держите, мадам, — и протянул их Ольге. — Это лесная обувь моей любимой и ненаглядной Ленуси.

— А как же я их верну? — спросила Ольга, понимая, что в кроссовках она действительно далеко не сможет уйти. Запустив руку в сапоги, нащупала там и теплые шерстяные носки домашней вязки.

— Как-нибудь, — махнул рукой Паша. — Даст Бог, еще увидимся, если ты из своей берлоги монастырской до лета не смоешься. Ленка туда ездит. Если б не семья, тебе наверняка б кампанию составила.

Паша встал лицом к тропинке, которая убегала в самую чащобу весеннего леса.

— Значит, так: по этой тропочке до реки добрый час ходьбы. Сворачивать некуда. По ней выйдешь прямо к переправе, если, конечно, ее успели поставить.

— А если не успели? Тогда вплавь? — не теряя чувства юмора, решила уточнить Ольга.

— Можно и вплавь, — поддержал ее в таком же духе Павел. — А можно, как Христос: по морю, аки по суху. Ленка мне эти сказки читала.

— А если серьезно?

— А если серьезно, то дела ваши плохи, мадам. Тогда один выход: по этой же самой дороженьке пешочком назад, в нашу деревню. Дорога тут одна, не заблудишься, к ночи доберешься. Без стеснения стучи к нам в калитку: пустим, обогреем, колыбельную споем. И Ленусе моей будет с кем поговорить на божественные темы, я ей в этом деле плохой собеседник. А там решим, что дальше делать.