Самба-храбрец. Сказки и легенды Сенегала

Тиени заявлялся в кузню попозже и нехотя брался за молот. Но раньше чем приняться за дело, раньше чем отковать железную или медную полосу, раньше чем вытянуть золотую или серебряную нить, он каждое утро подходил к большому столбу и с размаху бил молотом по голове Боли. Бил и приговаривал:

Вот тебе, Боли кривоногий!
Вот тебе, Боли лопоухий!
Вот тебе, толстопузый!
Вот тебе, длиннорукий!
Вот тебе, вот!

И не очень-то спешил после этого приняться за дело!

Чаще всего Тиени даже не подходил к наковальне.

* * *

Юный подмастерье — все такой же юный! — один справлялся со всей работой, один выполнял все заказы. Он выполнял заказы жителей своей деревни и жителей соседних деревень, и ближних и дальних. Он изготовлял драгоценные украшения, и простые мотыги, и топоры, и узорные стремена, он ковал кинжалы, и сабли и наконечники для стрел, все делал быстро, быстро, и пел, не уставая:

Вниз! Вниз!
Все теряет силу!
Все падает вниз!

А любопытные мехи пыхтели и вопрошали:

Ух, куда?
Ух, куда?
Ух, куда?

И юноша им отвечал:

Все туда же,
В могилу!

* * *

Кочевники-скотоводы и крестьяне-земледельцы редко ладят между собой.

Вода в колодцах для всех драгоценна, и все ее берегут. Но попробуй устеречь урожай на полях от быстроногих мальчишек, сыновей кочевников!

Да и сами кочевники-скотоводы — мавры, пёль или пурони — были такими невежами, что совсем не заботились о том, что подумают о них или скажут простые земледельцы. Эти домоседы-крестьяне, считали они, не видели ничего в своей жизни, кроме куч отбросов.

И однако в деревне Кородугу, в родной деревне покойного старого кузнеца Нумукэ, крестьяне всегда хорошо принимали кочевников-скотоводов, будь то мавры, пёль или пурони.

Правда, и пастухи относились к крестьянам с уважением и проходили через их деревню со своими стадами только в урочное время. А наступало это время после сбора урожая. Стада кочевников проходили по уже пустым полям и унаваживали скудные земли Кородугу, готовя их для будущих посевов. Поэтому вождь Фама позволял кочевникам свободно проходить по своей стране, и все крестьяне радовались, что могут хоть на время заменить растительное масло каритэ коровьим маслом — и для стряпни, и для косичек своих женщин.

* * *

Однажды старуха пастушка Дебо въехала одна в деревню Кородугу на своем верховом быке. Только маленькая служанка Аида бежала за ней рысцой.

Дебо оставила своего мужа, старика Мавдо, на солончаковых землях, где их стадо откармливалось и набиралось сил.

Дебо была стара, очень стара! Но Мавдо был еще старше. Однако он надеялся, что соленые земли вернут ему бодрость и силу, как и его стадам. И тогда его старой жене не придется одной странствовать с ним по саванне, не придется одной готовить скудную еду один раз в день к вечеру, ибо пёли едят всего один раз. Недаром они говорят: «Для стряпни достаточно одной жены!»

* * *

Старуха Дебо приехала в деревню Кородугу на базар, чтобы продать кислое молоко и купить соли и толченых плодов баобаба для кускуса. Но, проезжая мимо кузницы старика Нумукэ, она вдруг услышала, как перезваниваются молот, и наковальня, и клещи, и как весело поет юный подмастерье — все такой же юный! — и как вопрошают его мехи:

Ух, куда?
Ух, куда?
Ух, куда?
Вниз, вниз!
Вниз, теряя силу!
Ух, куда?
В могилу!

Старая Дебо дернула за веревку, веревка дернула за кольцо, кольцо дернуло быка за ноздри. Дебо слезла с быка и сунула конец веревки в руки своей маленькой служанке. А сама подошла к кузнице.

— Входи, добрая женщина! Входи, бабушка! — приветствовал ее юноша-подмастерье; он был в кузнице один в этот час. — Входи, здесь возвращают молодость старым людям, даже очень старым.

Старуха Дебо вошла.

— Правду ты говоришь, кузнец?

— Дай мне бурдюк с кислым молоком, что ты привезла на быке!

Маленькая служанка отцепила бурдюк с кислым молоком и внесла его в кузницу.

— Если ты вернешь мне молодость, что ты возьмешь за это?

— Ты мне отдашь первого теленка от самой молоденькой из твоих телок.

Мехи сами собой вздымались и опадали, раздувая в горне огонь.

Юный подмастерье — все такой же юный! — схватил старую Дебо и бросил ее в огонь. Своими клещами он начал поворачивать и переворачивать ее тело, пока в горне не остались одни горелые кости. Вынув эти кости, он бросил их в чан из красного дерева, где всегда охлаждал раскаленный металл: серебро или золото, медь или железо, затем вылил в чан кислое молоко из бурдюка и трижды сосчитал до семи.

И вот из чана вышла Дебо, еще более прекрасная и юная, чем в день своей свадьбы с Мавдо, — а с тех пор прошло столько лет странствий между песками пустынь и большими реками, что она и сама уже не могла сосчитать!..

* * *

Когда Дебо вернулась на солончаковые земли, ни старый Мавдо, ни другие старики и старухи и, уж конечно, никто из молодых пастухов не поверил своим глазам.