Самец причесанный

— Чтобы они уверились, что я жив. Теперь они повременят с приступом. Я нужен Саруки. Требуется обрюхатить дочь, а других пришлых в Балгасе нет. Положение у нее шаткое: нарушила обычай, убила Великую Мать, право дочери на ее место сомнительное. Она пойдет на все, чтобы меня получить. Нам это на руку. Скоро рассвет.

— Нам не удастся убить Саруки! — вздохнула Дандаки. — Они и другие вожди вырвутся. Амага не сумеет их задержать. В твоем плане, пришлый, есть изъян: что делать, когда победим? Я собиралась поднимать кочевья. Если б Саруки осталась дома, могло получиться. Пока б узнала, пока бы известила свою орду… Но вожди здесь, и, прорвавшись, они помчат к своим. Нас догонят. Да и вам не уйти.

— Посмотрим! — не согласился я. — Но в одном ты права. Нельзя выпускать их живыми.

— Кто же их убьет? — удивилась Дандаки. — Уж не ты ли?

— Я.

От удивления сотница потеряла дар речи. Я не стал ждать, пока она придет в себя.

— Саруки известно, что я владею оружием?

— Откуда? — покрутила головой Дандаки. — Мы пришли в Балгас только вчера и не успели рассказать. Знала лишь Мада…

Она вновь вздохнула.

— Значит, в их представлении я трусливый слизняк? Робкий и испуганный муш? Так?

Сотница кивнула.

— Они не ждут от меня пакости. Захотят взглянуть ближе. Естественное женское любопытство. Я окажусь на расстоянии удара мечом.

— Первым делом у тебя отберут оружие! — хмыкнула Дандаки.

— Я хорошо его спрячу. Там, где они не догадаются искать.

— У Саруки хорошие телохранители, — покачала головой сотница. — Они не позволят убить вождей.

— На мне будут доспех с поножами, шлем и щит. И я умею драться. Меня этому учили.

— Все равно убьют! — заключила Дандаки.

— Если ты не поможешь.

Дандаки решилась.

— Говори!

* * *

Терпение сарм лопнуло на рассвете. Саруки стала орать, сыпать угрозами, и я скомандовал: «Пора!» Вывести ее из себя нам следовало непременно. Выход героя на сцену требует подготовки. Муш — самое ценное в осажденном доме, наподобие заложников в нашем мире. Спецслужбы требуют их освобождения, а затем убивают террористов. Те о своей судьбе догадываются, поэтому с заложниками расставаться не спешат. Ничто не ново под луной…

— Отойдите от ворот! — прокричала Дандаки сквозь щель под крышей. — Выходит!

Подчиняясь команде, сармы попятились в стороны. Перед домом освободилась площадка. Я наблюдал за этим сквозь щель меж створками. Рискованно: можно схлопотать стрелу в глаз, но диспозицию требовалось знать. Сцену освободили, и я кивнул Маисе. Створка приотворилась, и меня вытолкали наружу. Именно вытолкали, я настоял на этом. Гнусные похитители, отдавая заложника, должны вымещать на нем злость. Меня — так, чтобы с улицы видели — пихнули в спину тупыми концами копий, и Маиса вдобавок пнула в зад. Хорошо так приложила, от души — я чуть устоял. Больно же, блин! Я не просил так усердствовать! Ничего, жив останусь, сквитаемся…

Выбежав на середину тупика, я остановился и закрутил головой. Если думаете, что я походил на преторианца, собравшегося резать сарм, то глубоко заблуждаетесь. Перед воротами топтался муш, хоть и обряженный в доспех, но робкий. Двумя руками он держал перед собой скутум, ухватив его за боковые стороны, и лицо придурка было обращено к врагу. Для того чтобы попасть, не нужно даже целиться. Слизняк, что с него взять?

Я надеялся, что Амага неподалеку и прячется в ожидании сигнала. Если не заладится, вся наша затея — блеф. Выпустят кишки и сожгут на костре. А мы будем на это смотреть…

— Иди сюда! — закричали от сарм.

Я шмыгнул носом и остался стоять. Я же слизняк, дамы! Вы че? Я робею. У вас вон ножики есть. Острые! Вдруг надумали чего?

Саруки рявкнула, две сармы выскочили из-за щитов и подбежали ко мне. Ухватив под локти, потащили к вождю. Щит отбирать не стали — вот и славно. Не то пришлось бы гаркнуть: «Отвянь, гнида!», и тем самым выйти из образа. Из образа нам выходить нельзя, а щит отдавать — и подавно…

Мои конвоиры, похоже, опасались стрел в спины, поэтому волокли меня быстро. Пара секунд — и меня втолкнули в просвет между щитами, которые тут же сомкнулись. «Вот я и в «Хопре»!» — как говорил один лох в рекламе финансовой пирамиды. Я был маленьким, когда этот ролик крутили по телевизору. Тетка, поверив, отнесла в «Хопер» деньги, а потом долго плевалась и проклинала жуликов. Стоп! Что-то я не о том…