Самец причесанный

– В комнате босса на столе – видеокамера. Принеси. Живо!

Не знаю, что у меня было с лицом, но Олег без звука сорвался с места. Вернулся он скоро. Пока он бегал, мы стояли у решетки, молча разглядывая просыпавшихся детей. Те высовывали из тряпья личики и тут же прятались. Прибежавший Олег сунул мне камеру. Я включил ее. По моему знаку Олег двинулся вдоль решетки, поочередно трогая детей. В ответ звучало уже знакомое: «Не надо! Пожалуйста!», и маленькие димидии отодвигались от решетки. Самый последний сверток у стены не отозвался. Олег сунул руку в тряпье, покопался в нем и растерянно повернулся ко мне:

– Док! Она холодная!

Я рванулся к нему и протянул руку. Ножка девочки показалась ледяной. Умерла…

Я заставил себя собраться и поднял камеру. Это надо снять – обязательно! Северина откашлялась.

– Дети! Я понтифик максимус Северина Гракх. Мы прибыли, чтобы забрать вас в Рому. Вас не будут обижать.

– Ты не обманываешь? – в ворохе тряпья показалось бледное личико. – Нас сюда привезла понтифик. Говорила, что будет хорошо. А нас бьют и забирают кровь. Ия вечером умерла, а перед ней – Майя…

Северина растерянно оглянулась на меня. Я отдал камеру Олегу.

– Я сенатор Ромы Игорь Овсянников. Клянусь: понтифик сказала правду. Этой ночью войска Ромы вошли в поселок. Ваши обидчики связаны, их будут судить. Никто более не посмеет вас обидеть. Сейчас вас отведут в баню, где помоют и переоденут. Затем накормят. В Рому вы поедете в повозке. Там много подушек и очень мягко. Согласны?

– Да! – вразнобой зазвенели голоса.

Я достал из сумки ключи и отпер решетчатую дверь. С нар соскользнула худенькая девочка. Шагнув ко мне, она покачнулась. Я подхватил ее на руки.

– Не вставайте! – крикнул остальным. – Мы отнесем вас. Лиона!

Жена сорвалась с места и убежала. Следом устремилась Амага. Спустя короткое время за дверью затопали сапоги. Ворвавшиеся преторианки стали разбирать детей. Две из них вытащили из-за решетки мертвую димидию. Я отдал Олегу девочку и забрал камеру. Я обязательно покажу миру этот Освенцим! Пиндосы гребаные! Нацисты!..

В себя я пришел у вышки. Рядом маячил Олег. Все правильно: димидиями занимаются преторианки. Девочек я осмотрел. Экстренной помощи им не требовалось. У всех истощение и слабость на фоне потери крови. Покой и усиленное питание – и они поправятся. Северина проследит. У коновязи, прицепленные к ней наручниками, топтались охранники. Внезапно мне пришла мысль.

– Отцепляй их! – сказал я, указав на охранников.

– Зачем? – удивился Олег.

– Отведем в одно место.

В глазах десантника мелькнуло понимание. Он побежал вдоль коновязи, орудуя ключом. Освобожденных пленников сцеплял браслетами попарно. Нелишняя предусмотрительность. Последнему охраннику пары не хватило, и Олег замкнул браслеты на его руках. Мы загнали пленных в лабораторный корпус, где затолкали за решетку вместо спасенных димидий. Охранники набились туда, как сельди в бочку. Олег запихивал их, не церемонясь. Заперев обе двери, мы направились обратно. Меня мучило ощущение: что-то неправильно. Я не мог понять что, поэтому шагал рассеянно.

– Что теперь, Док? – спросил Олег, когда мы оказались у вышки.

Я поднял глаза к небу. Светает. Когорта придет скоро. Передадим Валерии поселок и займемся делом. Надо потрошить задержанных. Начнем с босса. Надо все записать… Стоп! У последнего пленника не было пары. Их нечетное количество. А пиндос говорил: «Двадцать восемь…» Идиот! Сразу следовало пересчитать!

– Олег! – крикнул я. – Не всех повязали. Где-то еще один.

На вышке что-то лязгнуло. Олег поднял голову и выхватил пистолет. В следующий миг меня будто палкой по голове хватили. И пришла темнота…

Глава 19

Поселок FAGG, 5.30 АМ. Первый час по местному времени

Пит проснулся от боли в голове. Внутрь черепа словно засунули мяч и теперь накачивали его. Из-за этого голова ныла, виски будто иголками кололи. Пит полежал, малодушно надеясь, что боль пройдет, но та только усилилась. Охнув, начальник охраны встал и потащился к холодильнику. Там нашел початый блистер с зелеными таблетками, вылущил одну и бросил в рот. Скривившись от горечи, открыл кран, склонился и приложился ртом к струе. Вода была теплой – согрелась за ночь, Пит сморщился, но проглотил. Отдуваясь, прошел к стойке, разделявший его квартиру-студию на жилой и кухонный отсеки, взгромоздился на барный стул. Мяч в голове шевельнулся, виски кольнуло. Пит выругался и стал ждать, пока лекарство подействует. Рассеянно елозя руками, он нащупал бутылку и машинально потряс ее. Пустая… Вчера была полной. «Виски больше нет, – тоскливо подумал Пит. – Придется клянчить у Говарда. А тот не даст. Новый конвой не скоро, а свою долю я выбрал…»