Сами мы не местные

– Ну, обряд так обряд, мне это как-то всё равно. Я и не собиралась ему следовать, просто раз уж у нас с собой кошки, то почему бы не запустить их первыми.

– Э, Лиза, ты так не говори. Обряд нельзя проводить просто так, случайно. К нему надо подготовиться. Хотя бы в уме придать ему значение. Иначе он никак не сработает. Подумай, может, кто-нибудь из твоих родственников или друзей знает, что это за обряд, и почему он именно такой.

Я вздыхаю и открываю в мобильнике поисковик. Мои родственники совершенно точно знают об этом не больше моего.

– В старину первой в дом запускали кошку, – перевожу я с экрана. – Считалось, что кто первым войдёт в дом, тот первым в нём и умрёт. По одной версии кошку таким образом приносили в жертву, по другой – кошка сама э-э… демон, она может распугать всех прочих, – я затрудняюсь перевести на какой угодно язык выражение "нечистая сила".

– Ну вот, – серьёзно кивает Азамат. – А ты говоришь "какая разница". Видишь, как всё продумано!

Мне остаётся только закатить глаза.

– А у вас, что ли, нету никаких обрядов на новоселье?

– Есть, а как же. В дом надо входить сытыми, в дорогой или дарёной одежде. И на ночь надо оставить еду на столе и на крыльце для домашних и лесных духов.

– Я уже знаю, кто эту еду съест, – усмехаюсь я, отцепляя очередного котёнка от своего рукава.

– Эти? Да нет, ты что, они только насекомых едят. Ну, ещё улиток и головастиков. Их потому в городе и не держат, что уж очень диета специфическая. Если насекомых не хватит, то разве что креветками подкормить можно, а это дороговато…

– А как же молоко?

– А, ну… не знаю, маленькие, может, ещё будут… Я не предлагал никогда.

– Чудные вы люди, – говорю, – кошкам молока не предложить!

Мы продолжаем обсуждать приметы до самого прилёта, и я узнаю много нового не только о муданжской культуре, но и о своей собственной. Правда многие совсем уж безумные идеи я Азамату не перевожу. Ещё решит, что надо им следовать, а мне меньше всего на свете хочется задерживать дыхание в лифте или при покупке чего-нибудь вечером бросать деньги на пол. Впрочем, Азамат и сам не всё подряд исполняет. Приметы, как и страхи, тоже бывают женскими, то есть, выдуманными от общей бестолковости.

Потом мы ужинаем тем, что прихватили с пира, и напяливаем на себя всё лучшее из одежды, а заодно и все украшения.

– Как мать вовремя мне их отдала, – радуется Азамат. – Сам бы ни за что не подумал взять, а ведь драгоценные камни на новоселье счастье приносят!

Наконец мы подлетаем к Долу. Закатное солнце окрашивает его воды золотисто-оранжевым, на скалах галдят гигантские водоплавающие птицы, небо аж фиолетовое, вдоль берега сосны, как пожар… Азамат чуть не забыл рулить от такой красоты. Но не забыл.

Однако когда мы приземляемся на уютной полочке в скале и по широкой дорожке обходим выступ к тому месту, где на крутом берегу стоит мой новый дом, тут уже я забываю, как ходить. Он и правда настоящий дворец. Основная его часть круглая, только на первом этаже есть ещё полукруглая пристройка, выходящая окнами на море с запада. Стены кажутся оранжевыми в закатном свете, но они не однотонные, а украшены выпуклым рельефом. На основном здании это могучие раскидистые деревья, на которых, как плоды, висят круглые окна с узорными наличниками. А на стене пристройки всходит солнце. Так вот прямо и поднимается из чего-то вроде волн, раскинув лучи до самой крыши. Всё пространство между лучами – тоже окна, и они синие-синие, наверное, из тонированного стекла. И в них отражается небо и вода. На третьем этаже круглое здание обёрнуто галереей балконов. Но самое потрясающее – это крыша. Она вся блестит, потому что сделана из той самой чешуи, и она коническая. На вершине из крыши вырастают две птичьих головы на длинных перевитых шеях, а сама она представляет собой четыре крыла, внахлёст накрывающих весь дом.

Когда я вспоминаю, как дышать, оказывается, что Азамат отобрал у меня тазик с котятами, потому что я его чуть не уронила.

– Нравится? – спрашивает он, сверкая широченной улыбкой.

– А ты думал! – едва выговариваю я.

– Тебе крыша нравится? – уточняет он, как будто это не очевидно.

– Мне всё нравится! Это просто обалденно… Я никогда ничего красивее не видела, даже ничего подобного.

– Ну хорошо, – кивает он. – Я просто помню, что тебе вроде бы нравился наш хом, вот я и сделал похоже, а потом что-то засомневался…

– Не сомневайся! – я лезу лобызаться, но тазик с котятами страшно мешает, тем более, что они на холодке в два раза энергичнее разбегаются. – Ну пошли скорее внутрь… ой, а где дверь?

– За углом, – Азамат кивает влево, – если только так можно сказать о круглом здании.

Дом стоит не на открытом месте. Дальняя от нас его сторона опирается на скалу, которая возвышается над нашим небольшим плато и закрывает вид на дом с суши. А с воды его должно быть отлично видно. Так вот, Азамат ведёт меня к тому месту, где стена дома смыкается со скалой. И там и правда высокая широкая дверь, над которой сплели ветки два рельефных дерева. На ручке, как водится, висит узелковое послание. Азамат зачитывает: