Самир

Скорее исчезнуть отсюда. Быстрее, пока Самир не передумал. Моего мужа нет. Я его выдумала. Нафантазировала в своей голове. На самом деле Самир чудовище. Страшное, безжалостное чудовище.

Я не беру с собой никаких вещей, украшений. Ничего из того, что дарил мне Самир. Надеваю одежду, в которой пришла в этот дом, и бегу по лестнице вниз. Там уже ожидает всё тот же охранник с безразличным лицом, и теперь он наводит на меня ужас.

— Будьте добры, откройте мне ворота, я уйду… — лопочу еле слышно, обнимая себя руками.

— Я сам вас отвезу. Приказ Самира Камаловича.

Я отрывисто киваю и спешу за ним на улицу. Боковым зрением замечаю, как из-за дома вытаскивают того мужчину, и к горлу склизким, мерзким комом снова подступает тошнота.

***

Самир закрыл глаза, расслабленно вытянулся на диване, даже не удосужившись снять обувь. Ему сейчас, наверное, должно бы стать легче. Да не становится отчего-то.

Карам закрыл за собой дверь, встал напротив.

— Самир Камалович?

— Отвёз?

— Да.

— Хорошо. Можешь идти.

Охранник тихо удалился, а Самир резко вскочил с дивана, прошёл к бару и, схватив первую попавшуюся бутылку, огляделся вокруг.

Стало пусто. Он уже и забыл, насколько мрачно бывало в этом доме. Пока здесь была Настя, всё как-то веселее было… А теперь тошно от этой тишины.

Всё пошло не по плану.

***

Ненависть пожирала меня каждую секунду, каждое мгновение. Только ненавидела я не Самира, не его жену, из-за появления которой мои надежды были разрушены. Я ненавидела себя. За то, что позволила так с собой обойтись. За то, что верила ему и любила. За то, что до сих пор люблю, хоть и любить уже нечем. Нет сердца. Оно сгорело, корчась в страшной агонии, и теперь от меня ничего не осталось. Выжженная пустошь. Чёрное пепелище.

Я презирала себя за то, что не уследила, когда моя жизнь превратилась в руины. Ведь я была умной, хорошей девочкой. Прилежно училась, усердно трудилась. Хранила девственность для одного единственного, того, которого полюблю всем сердцем, того, за кого выйду замуж. Я мечтала о большой, полноценной семье, где на новый год и дни рождения подарки будут дарить папа с мамой вместе, а не одна мама со словами, что отец слишком занят и не смог приехать в этот раз. Сколько было таких праздников? Десятки. А я всё ждала папочку, с надеждой выглядывая в окно. Это потом уже, когда повзрослела и случайно узнала, что у папы другая семья, поняла, что он не придёт. И не потому, что занят, а потому, что не нужна я ему.

Но я стремилась, я старалась. Я была настолько примерной девочкой, что иногда сама себе поражалась.

До того дня… Пока не пришла устраиваться на новую работу, чтобы заработать денег маме на лекарство. Я должна была почувствовать западню, ещё когда узнала, что офис, в котором будет проходить собеседование, находится за городом, на отшибе. Но я настолько верила в свет, что отказывалась видеть в людях тьму. Напрасно.

Опустошив бутылку, выключила воду и, расслабленно повиснув на бортике ванной, закрыла глаза. Пора это заканчивать.

ГЛАВА 18

Отец расхаживал по гостиной, зло пиная всё, что попадалось ему на пути. Он ненавидел меня, но не больше, чем ненавидела себя я.

Слёзы душили, буквально разрывали сердце изнутри. Согнувшись и уткнувшись в свои ладони, тихо ревела и вздрагивала от каждого вопля.

— Ты шалашовка тупая! Забыла, чему я тебя учил? Или ты, как и твоя мамаша, решила по рукам пойти? Правду мне мать говорила. Нагулянная девка такой же шлюхой и вырастет! — отец замолчал, переводя дух, а я поднялась, вытирая слёзы рукавом. — Ну, что глаза свои пучишь, идиотка? Думала, я тебя задаром кормить буду? Я столько денег вложил в тебя, пора окупаться! Ты мне, по большому счёту нахер не нужна была, да пожалел соплячку!

Нет, у меня, конечно, и раньше были подозрения, что отец мне не родной. Слишком уж ненавидел меня. Не бывает так… Но чтобы вот так запросто это выдать, будто я не человек, а вещь какая-то.

— Так значит, я тебе не дочь? — поднялась с кровати и, скрестив руки на груди, подошла к отцу. — Что ж, не очень-то удивил. Только врать не нужно. И строить из себя благодетеля тоже. Ты не потому меня не выкинул, что пожалел. Просто этот дом, как и бизнес, тебе перешёл от отца моей мамы, которую ты сейчас смеешь называть… Так. Ты, наверное, и женился на ней ради денег, да? А потом, когда она погибла, понял, что свёкр тебя выкинет, потому и взял заботу обо мне на себя. Если, конечно, постоянные избиения и оскорбления можно назвать заботой, — я говорила с ним так впервые. Выплёвывала слова прямо в его ненавистное лицо и презирала этого человека.

Правда, долго звучать моей тираде не позволили. Обжигающая пощёчина заставила замолчать, но лишь на мгновение, пока кожу жгло от удара.

— Правда глаза колет, папа? Ты отдал меня чудовищу! Отдал и ни на минуту не задумался, что он может меня убить или покалечить! А теперь говоришь, что сделал мне одолжение?! Да ты сам монстр! — вторая пощёчина оказалась более болезненной, и я всё же заткнулась.