Саммит «большой восьмёрки» в Стрельне и возможности новой глобальной политики

«Так что же, формат „восьмёрки“ утратил актуальность? Это как посмотреть. Впервые „группа шести“ в 1975 г. собралась для обсуждения абсолютно конкретных практических проблем в области торговли и финансов, порождённых энергетическим кризисом 1973 — 74 гг.

С годами, однако, эти встречи превратились скорее в форум для дискуссий, не отягощённых формальностями, присущими таким структурам, как, скажем, Совет безопасности ООН. Они, несомненно, дают не только главам государств и высшему руководству, но и их сотрудникам возможность пообщаться друг с другом в неофициальной обстановке. Такие каналы, несомненно, играют важную роль, но я понимаю и недовольство, которое вызывает работа «восьмёрки» — особенно у американцев. В конце концов, ООН оказалась не в состоянии выполнять те задачи, которые отводил ей Рузвельт.

Расширение НАТО и ЕС обернулось тем, что обе организации стали весьма неповоротливыми. Именно поэтому с «семёркой/восьмёркой» всегда связывалось столько надежд: казалось, эта компактная группа, объединяющая весьма влиятельные государства, способна действовать решительно. Однако трёхдневная встреча, даже в таких блистательных декорациях, как Санкт-Петербург, не может затмить реальную проблему, связанную с отсутствием у великих держав мира единой стратегической концепции — да и согласия о наилучших способах её воплощения в жизнь (выделено жирным нами при цитировании). Если нынешний саммит был призван вдохнуть новую жизнь в формат «большой восьмёрки» и убедительно продемонстрировать её способность предпринимать реальные действия — то меня убедить не удалось».

Выделенное нами жирным в последнем цитированном абзаце и есть то главное, что порождало в прошлом недееспособность и ООН, и бывшей «большой семёрки» (G7). Возможно, что закулисные заправилы G7 в прошлом трансформировали её в «большую восьмёрку» для того, чтобы продлить прежний способ бытия стран Запада, оказывая непосредственное давление в ходе саммитов G8 на главу постсоветского российского государства, и тем самым разрешить давно нараставший кризис недееспособности ООН и бывшей G7 как регионально локализованной альтернативы ООН.

Это преобразование G7 в G8 лежит в русле концепции политической стратегии Запада, сформулированной ещё в 1948 г. в Директиве Совета национальной безопасности США 20/1 от 18.08.1948 г. и развивающих её положения последующих руководящих политических документов США:

«Наши основные цели в отношении России, в сущности, сводятся всего к двум:

а) Свести до минимума мощь Москвы;

б) Провести коренные изменения в теории и практике внешней политики, которых придерживается правительство, стоящее у власти в России.

…Мы не связаны определённым сроком для достижения своих целей в мирное время.

…Мы обоснованно не должны испытывать решительно никакого чувства вины, добиваясь уничтожения концепций, несовместимых с международным миром и стабильностью, и замены их концепциями терпимости и международного сотрудничества. Не наше дело раздумывать над внутренними последствиями, к каким может привести принятие такого рода концепций в другой стране, равным образом мы не должны думать, что несем хоть какую-нибудь ответственность за эти события… Если советские лидеры сочтут, что растущее значение более просвещенных концепций международных отношений несовместимо с сохранением их власти в России, то это их, а не наше дело. Наше дело работать и добиться того, чтобы там свершились внутренние события… Как правительство, мы не несем ответственности за внутренние условия в России…

…Нашей целью во время мира не является свержение Советского правительства. Разумеется, мы стремимся к созданию таких обстоятельств и обстановки, с которыми нынешние советские лидеры не смогут смириться и которые не придутся им по вкусу. Возможно, что оказавшись в такой обстановке, они не смогут сохранить свою власть в России. Однако следует со всей силой подчеркнуть — это их, а не наше дело…

…Речь идёт прежде всего о том, чтобы сделать и держать Советский Союз слабым в политическом, военном и психологическом отношениях по сравнению с внешними силами, находящимися вне пределов его контроля.

…Не следует надеяться достичь полного осуществления нашей воли на русской территории, как мы пытались сделать это в Германии и Японии. Мы должны понять, что конечное урегулирование должно быть политическим.

…Если взять худший случай, то есть сохранение Советской власти над всей или почти всей нынешней советской территорией, то мы должны потребовать:

а) выполнение чисто военных условий (сдача вооружений, эвакуация ключевых районов и т.д.) с тем, чтобы надолго обеспечить военную беспомощность;

б) выполнение условий с целью обеспечить значительную экономическую зависимость от внешнего мира.