Само собой и вообще

Ани я растормошил, но он сказал, чтоб я убирался вон. Сегодня ему тоже не надо в школу. Там сегодня учительская конференция.

Потом я пошел в мамину комнату. Мама уже сидела за рабочим столиком, пришивая к пуловеру воротник. Она сказала, что ей нужно торопиться. Заказчица придет за пуловером в девять часов, как только магазин откроется. И если мама не успеет, эта дама устроит скандал.

Мама все-таки хотела отвезти меня в школу на машине. Но тогда бы она не закончила пуловер. Я сказал, что и один доеду. Потому что уже четыре недели тренировался вместе с Карли. Я пообещал маме, что буду очень-очень внимательным.

— Я найду дорогу даже во сне, — сказал я.

У подъезда мне встретилась знакомая собака. Я вынул из портфеля школьный завтрак. Жалко, что мама дала мне бутерброд с сыром. Собаки обычно равнодушны к сыру, они больше любят колбасу. Я положил бутерброд возле двери. Чтобы никто не видел, как я кормлю собаку своим завтраком.

Однажды какая-то старуха заругалась на меня и сказала, что так делать грешно. Почему грешно, я не знаю. Съела ли собака бутерброд, я тоже не знаю. Днем там уже ничего не было. Но ведь бутерброд могла выкинуть и дворничиха.

Я остался без завтрака и пошел в булочную купить рогалик. Там мне пришлось ждать целую вечность, потому что взрослые всегда норовят оттеснить детей назад, а сами лезут вперед. Когда я наконец купил рогалик, было уже полвосьмого. Я пулей помчался к остановке, потому что трамвай как раз подъезжал. Я влез в него и стал около дверей, чтобы не пропустить остановку, на которой мне выходить. И не пропустил! Вышел и спустился по эскалатору вниз, а потом снова поднялся наверх, к остановке трамвая № 1.

Я, конечно, знаю, что на этой остановке останавливается не только 1-й, но и 44-й. Такая остановка называется сдвоенной. Но я об этом забыл, потому что торопился в школу и обрадовался, что на остановке уже ждет какой-то трамвай. Я сел в него, а вместе со мной вошло еще много людей, все они были гораздо больше меня, и поэтому я не увидел, что это 44-й!

Трамвай был набит битком! Меня зажали, как сардину в банке. Если бы я мог смотреть в окно, то наверняка бы заметил, что сел в неправильный трамвай. Но окно заслоняли люди, и поэтому я спросил одного дяденьку, когда же будет остановка «Дорнбахерштрассе». Тут мне и объяснили, что я еду не в том трамвае. И пропустили меня к дверям. И еще объяснили, как мне вернуться обратно. Только я не понял.

Я вышел из трамвая и просто вообще не мог понять, где нахожусь! Но я увидел, что перед одним домом стоит такси. Внутри сидел водитель. Я подошел к нему и спросил, как мне добраться до Дорнбахерштрассе. Водитель начал объяснять, и тут из дома вышел дяденька и направился к нам. Это был пассажир, которого ждал водитель. Мне ужасно повезло! Дяденька сказал, что подвезти меня до школы для него совсем небольшой крюк! И пригласил меня в машину!

К школе я подъехал как раз вовремя. Ну и вытаращились все на меня, когда я вылезал из такси! Обычно ведь такого не бывает. Я немножко расхвастался. Просто так, шутки ради! Сказал, что мой папа оплачивает такси, чтобы я не ездил на этом дурацком трамвае! И что с сегодняшнего дня я всегда буду ездить в школу на такси!

Это я дурака свалял, ведь сегодня-то я приехал не на такси. И все смеялись надо мной и спрашивали, не кончились ли у моего папы деньги. Я сказал:

— Само собой, не кончились! Но сегодня у таксистов забастовка!

Думаю, они поверили. Но что мне сказать завтра? А, ладно! Завтра просто скажу, что на трамвае ездить веселее!

Из тех странных вещей, про которые я не понимал, зачем они нужны, Ани построил себе нору. Так он называет хижину, которая окружает теперь его кровать. Она похожа на хижины очень бедных людей в Южной Америке, которые иногда показывают по телевизору. Только те хижины из жести, а Ани построил свою из картона. Чтобы нора лучше держалась, он через всю комнату натянул шнуры и подвесил к ним стены. А угловая опора — старый пляжный зонт. В стенах Ани пришлось просверлить ужасно много дырок. Потому что стены у нас плохие и часто ему не удавалось прочно вкрутить крюк в просверленную дырку. А крючья эти были нужны для того, чтобы натянуть шнуры.

Мама считает, что нора просто отвратительна, но не осмеливается сказать об этом Ани. Мне нора тоже не нравится, но еще хуже, что Ани построил ее, чтобы меня не видеть и меньше слышать. Якобы хижина почти звуконепроницаема.

А Карли сказала мне:

— Не ной, а радуйся, что он не построил эту хижину для тебя и не засунул тебя туда!

Но такого мама никогда бы не позволила! Я же не какой-нибудь кролик, которого можно засунуть в клетку!

Ну почему я не младший брат Вуци? С ним мне было бы гораздо лучше. Вуци всегда приветлив со мной. И даже помогает мне с домашними заданиями. А если я попрошу, он играет со мной в «малефиц» или «черного Петера»[4].