— Это означает, что внутри я больше, чем просто придурок.
Наши взгляды встретились, когда я ответила.
— По какой-то причине, я верю, что это так. Ты не просто придурок с сексуальным внешним видом.
— Ты считаешь меня сексуальным. — Он самодовольно заулыбался.
— Конечно. То есть, посмотри на себя. У тебя есть зеркало. Мне кажется, ты уже сам в этом убедился. И тебе не составит труда заполнить вечера в своем
— Ты всегда такая умная?
— Практически.
Грэхем покачал головой и что-то пробормотал.
— Насчет ближайших расписаний. Я бы хотел, чтобы в твоем не было больше свиданий. Как и у меня, конечно.
— Мы лишь на первом свидании, а ты уже говоришь мне не встречаться с другими мужчинами?
Он выпрямился.
— Ты сказала, что не собираешься со мной спать. Что мы будем встречаться и узнавать друг друга. Это все еще в силе?
— Да.
— Тогда, если я не трахаю тебя, то и никто не должен.
— Как романтично.
— Это мое условие.
— И это равносильно в обе стороны? Ты не будешь встречаться с другими женщинами?
— Конечно.
— Дай мне подумать.
Он удивленно приподнял брови.
— Тебе нужно подумать?
— Да. Я сообщу тебе. — Вне всяких сомнений, это был первый раз, когда Грэхем Дж. Морган не добился своего с женщиной.
Несколько часов спустя мой телефон завибрировал в сумке. Делия проверяла меня, так как знала, что я на первом свидании. Я отправила быстрое сообщение, давая ей знать, что со мной все хорошо, и посмотрела на время на телефоне. Мы сидели в ресторане больше трех часов. От меня не скрылся тот факт, что я впервые полностью забыла о своем телефоне.
— Итак, ты был прав в одном.
— Тебе придется уточнить. Я прав во многих вещах.
Я покачала головой.
— И только я собиралась сделать тебе комплимент, как ты взял и разрушил все своим самодовольством.
— Полагаю, самодовольство — это когда у тебя чрезмерное чувство своих возможностей. Я не преувеличиваю. Я больше реалист.
— Самодовольный мистер Костюм — очень подходящее прозвище для тебя, не так ли?
Игнорируя меня, Грэхем спросил:
— Так что за комплимент?
— Когда мы переписывались во время моего «похоронного свидания», ты сказал, что, если бы я была с тобой, мне было бы наплевать, где мой телефон. Пока он не завибрировал сейчас, я даже не поняла, что забыла про него.
Ему это понравилось. Немного позже Грэхем оплатил счет, а я забежала в дамскую комнату. Освежившись, я внезапно поняла, что не хочу, чтобы наше свидание заканчивалось. Эта мысль вызвала некое уныние, удивившее меня.
Снаружи на обочине уже стояла черная машина Грэхема. Он, наверное, позвонил водителю и сказал ждать, пока я была в туалете.
— Если ты не собираешься поехать ко мне домой, я настаиваю, по крайней мере, отвезти тебя домой к тебе.
— Метро прямо за углом. Все в порядке.
Он стрельнул в меня раздраженным взглядом.
— Я прошу о немногом, Сорайя. Это поездка домой, не поездка на моем члене. И, полагаю, ты уже поняла, что я не серийный убийца.
— Ты такой грубый.
Грэхем положил ладонь мне на поясницу и повел к открытой двери машины. Я не собиралась спорить. Он был прав: я была упрямой, в то время как он согласился на все, что я требовала. Что-то мне подсказывало, это был редкий случай, когда этот мужчина был покладистым.
Когда мы приехали к моему дому, Грэхем открыл мне дверь.
— Когда я снова тебя увижу?
— Ну, завтра суббота, поэтому, полагаю, в понедельник в поезде.
— Поужинай со мной завтра?
— У меня планы.
Он сжал челюсть.
— С кем?
Между нами начались длительные переглядывания. Его взгляд был тяжелым. Когда никто из нас не сдался, он прорычал «
Он целовал меня так, будто хотел съесть живьем. Прежде чем отстраниться, он схватил мою нижнюю губу зубами и потянул. Сильно. Касаясь своими губами моих, он произнес:
— Не доводи меня до предела, Сорайя.
— Почему? Что случится?
— Я буду давить в ответ. А я стараюсь этого не делать.
Грэхем был честным, и я поняла, что должна ценить это.
— К моей сестре. У моей племянницы день рождения. Вот куда я собираюсь завтра вечером.
Он кивнул.
— Спасибо.
Мне потребовалась каждая капля силы воли, чтобы зайти внутрь и закрыть дверь. Я прислонилась спиной к двери и не смогла вспомнить, когда в последний раз была такой возбужденной и взволнованной. Возможно, никогда. Его рот был греховным, одна мысль о том, что он может делать этом порочным языком на