Самое чёрное сердце

Рэн снова засиял клыкастой улыбкой, до боли напомнив свою вроде бы приёмную мать. Затем торжественно выдал мне что-то вроде «ю-у-ух» и на удивление внятно потребовал спустить обратно на бренную землю. А едва я осторожно поставил его на пол, этот зелёный пакостник тут же словно позабыл о моём существовании и неуклюже потопал подальше от нас обоих.

Как-то даже обидно. Я что, больше ему не нравлюсь?..

— Рэн! — окликнула Киро с неожиданной строгостью. Даже не подумал бы, что она так умеет. — Ничего не забыл?

Всем видом изображая саму невинность, Рэн снова заулыбался, но увы — это не сработало. По крайней мере, с Киро — я-то уж точно передумал обижаться на вредного ребёнка.

— Рэйнард!

Рэн горестно надулся, однако вернулся ко мне и протянул ручонку, в которой сжимал некий предмет. Секунду спустя я с изумлением опознал свою же зажигалку.

Ах да, сидхе и их повальная тяга к воровству всего, что плохо лежит. Интересно, как справляется с клептоманией Киро?.. Да никак не справляется, очевидно, только громадным усилием воли приучив себя тащить со столов в участке всякие мелочи. Вроде конфеток и карандашей — это добро мои подчинённые явно неспроста раскидывают у себя на рабочих местах. Сам я за последние пару недель не досчитался пары-тройки ручек, но особого значения этому не придал.

— Боги, Люк, ты и правда не заметил? — со вздохом осведомилась Киро, глянув на меня не то насмешливо, не то жалостливо. — Привыкай, он тырит всё подряд. Особенно любит блестящее и звенящее. Жутко кайфует от процесса и пока не очень понимает, что это плохо.

— Пло-о-хо, — эхом протянул Рэн, хмурясь в напряжённых раздумьях. — Прати, ма!

— Чего прости-то, чудище? Меня б ты так легко не обшмонал!

Я с усмешкой покачал головой и наклонился к нему, чтобы забрать честно сворованный трофей.

— Извини, малыш, но это не игрушка. В следующий раз принесу тебе что-нибудь получше, обещаю.

Вот ведь уверен, будь Рэн старше — непременно озвучил бы, что у нас есть сделка. Но нет, он лишь мотнул лохматой головой, изображая кивок, и резво припустил к кучке разноцветного барахла, в котором я с непривычки не сразу опознал детские головоломки.

— У нас есть пара минут, — заговорщицким полушёпотом поведала Киро, подойдя ближе.

— Потом тебе в добровольно-принудительном порядке покажут все игрушки и заставят собирать пирамидку. Прости, чувак, ты сам на это подписался!

— Меня не пирамидки пугают, — заверил я чуть рассеянно, проведя ладонью по лицу. — У тебя чудесный сын. Сколько ему, где-то шесть месяцев?

— По развитию ему обычно дают десять-двенадцать, а то и больше. Как ты вообще понял, сколько на самом деле?.. — изумилась было она, но тут же осеклась. — А, да, ты сам когда-то был такой же.

Был. Вампирские детишки растут очень быстро, особенно в первые два-три года жизни. Затем развитие постепенно замедляется, к тринадцати-четырнадцати годами идёт уже по человеческим нормам. Примерно тогда же просыпается и особый дар вампира, если таковым Тьма решает наградить своё дитя. Мой пришёл ко мне позже, в восемнадцать; до того проявился только пару раз, когда я выходил из себя. Что иронично — оба раза пришлись на сучьего кузена Тристана, тогда ещё звавшегося Джайлсом. Сперва я просто приказал ему отвалить от меня, затем… ну, тогда я выяснил, что вампир, спрыгнувший с башни высотой в восемьдесят метров, ломает кости немногим хуже, чем человек. Выживает, к сожалению, но приятных ощущений не испытывает.

Только позже я понял, как всем нам повезло, что никого из Асторнов тогда не было рядом. Относиться ко мне стали бы не в пример лучше; возможно, я стал бы любимым внучком лорда Грегора, потеснив ушибленного на всю башку Джайлса-Тристана. Да только из крепости меня бы не выпустили больше никогда. И сейчас-то, если прознают, наверняка решат законопатить обратно. Если только не испугаются гнева моей мамы: она и человеком-то была отнюдь не подарок, а уж теперь, став личем, вовсе не пощадит эту горстку заносчивых мудаков в рюшах.

В общем, хорошо, что о Рэне первым узнал я. Очень, очень хорошо.

— Я в полгодика не пытался чародейничать, — всё же заметил озабоченно. — Киро, я даже представить боюсь, что будет, если Рэн попадёт в крепость Асторнов. С ними пацан имеет все шансы стать жуткой кровавой легендой вроде Гектора Воскресителя.

Вот только Гектор вполне заслуженно уничтожил Первую Инквизицию, измывавшуюся над тёмными существами, оборотнями и вообще всеми, кто недостаточно активно нёс миру свет и добро. А этот мальчик, воспитанный моей шизанутой роднёй, просто изведёт под корень всех людишек.

Ладно, может, я и преувеличиваю. Недаром же Тэйн всегда насмехается над любовью вампиров к превентивной панике? Но то, что Рэн будет одним из величайших чародеев Запада — а то и всего мира, — нечто очевидное. Тут лучше перебдеть, чем недобдеть.

— Не волнуйся, Люк, — негромко произнесла Киро, сложив руки на груди и наблюдая, как Рэн возится с разновеликими пластиковыми кругляшами. — Если твои родственники и впрямь таковы, как ты говоришь, — к моему сыну они не приблизятся. Я перебью их всех.