Самое чёрное сердце

— Не приблизятся, — подтвердил я невозмутимо, не выдав внезапного гнева, обжёгшего нутро. — Потому что я не отдам вас Асторнам. Никому не отдам.

Киро одарила меня нечитаемым взглядом, заставив немного понервничать — не перегнул ли я со своими вампирскими замашками? Но когда она вдруг коснулась моей ладони, сжала её в своей, я понял — я всё правильно сделал. И ответил тоже правильно. Ей нужна моя защита и поддержка. Им обоим.

— Я знаю, — после небольшой паузы отозвалась Киро. — Спасибо. Люк, я, кажется… — она задумалась о чём-то, а потом тряхнула головой, будто отгоняя неуместную мысль. — Кажется, Рэну без нас никак не одолеть клятую пирамидку! Эй, крыжовничек, возьмёшь нас к себе?

Рэн согласно ухнул, снова улыбнулся, демонстрируя острые зубки, и подвинулся, будто давая нам место. Куда там — того места для двух взрослых людей и одного ребёнка с кучей игрушек в маленькой комнате катастрофически не хватало.

Стоило только усесться, как в меня полетел пёстрый кубик с изображением слона.

— Понятно, пирамидки будет собирать мамочка, — усмехнулся я. — А мы с тобой сложим пару интересных слов, да?

— Эй, так нечестно!

— Сказала девица, стянувшая у меня зажигалку. Киро, я всё видел! — вдоволь насладившись её досадой, я не без издёвки прибавил: — Подумать только — тебя уделал шестимесячный ребенок! Стыдно, Майред Мор.

Киро опасно прищурилась, сверкнула нечеловеческими глазами — точно два ярких фиолетовых пульсара вспыхнули в глубине их непроглядной тьмы.

— Я вам это ещё припомню, сэр.

— Надеюсь на это, маршал Хаттари, — заверил я.

26

Утро понедельника — то ещё испытание. Ну да, у меня оно начинается в три часа пополудни, а уж весь этот дурдом — обычное состояние любого органа правопорядка, сверхъестественного и не очень, — давно стал нормой.

В отличие от мучительно горячих снов, донимающих меня вторую неделю кряду. Снов о Киро. Снов, где я её обнимаю, целую, зову по имени. Не по тому, под которым её знают в Алькасаре, — по абсолютно, мать его так, волшебному, произносить которое приятно и тоже волшебно. Потому как в каждом звуке вся она.

Красивая, невозможная, ласковая, беззаветно отдающая себя и просящая больше. Больше поцелуев, глубоких и немного кровавых, ведь мы оба — самые настоящие хищники с острыми зубами. Больше прикосновений. Сегодня она буквально требовала, чтобы я укусил её, попробовал её крови по-настоящему; чтобы показал, как это бывает у вампиров и что это для нас значит.

Майред Мор. Самая красивая и добрая девочка из всех, кого я знаю. И чьей крови действительно хочу. Она зовёт меня, поёт мне…

Песня крови. Как и всякий вампир, я прекрасно понимаю, что это значит. Что значат эти сны, которые не сны вовсе, и даже не видения будущего. Они настоящие, и всё в них по-настоящему. Или почти по-настоящему, но разницы уже никакой. Мы связаны, это точно.

Она дала мне своё истинное имя, что для любого сидхе — невиданная щедрость, откровение, разрешение. А я… ну, я просто вампир. Однолюб до мозга костей. Мы свободны в выборе партнеров, но если уж кого-то выбираем, то это навсегда. Исключения редки и только подтверждают правило.

— Мериг Майред Мор, — произнёс я вслух и почти наяву увидел Киро, сидящую в своей пижонской тачке. Кажется, она ездила на вызов — клятые сидхе снова похитили ребёнка.

Привычное дело для Алькасара, но сегодня это почему-то разозлило ещё больше обычного. Мне нужна Киро, я хочу её увидеть. Спросить, как там Рэн, как продвигаются дела с оформлением документов. Узнать, поняла ли она, что наши с ней сны — а я уверен, Киро видит то же самое, что и я, — вполне себе реальны, и что с этим стоит что-то сделать.

Хотя вряд ли она поймёт. Не так сразу. Это вампиры знают о ментальной магии всё, ведь она — часть нашей сути. Я где-то читал, что это тоже проклятие сидхе, которое только для несведущих выглядит как величайший подарок. Тот ещё подарочек, особенно у телепатов

— не так много радости в том, чтобы читать чужие мысли. В моём даре приятного тоже мало, несмотря на некоторые. плюсы.

Ладно, пусть сны-не-сны о Киро не прибавляют душевного спокойствия, но всё же они весьма приятное явление в моей жизни. А вот о звонке дражайшего дядюшки Мариуса того же сказать не могу. Семейку свою я не выношу на дух, вполне заслуженно, и прекрасно обойдусь без их присутствия в моей жизни. Вампирам несвойственно отказываться от своей семьи, от гнезда. Но уж больно много крови мне попортили эти сволочи, подвизающиеся моими дядюшками, тётушками, кузенами и прочей якобы чистокровной роднёй.

Помнится, я бывал и выродком, и пятном на чести семьи, единственное достоинство которого — то, что родился от вампира. А с тех пор как пошёл в охотники, стал предателем рода и сущим позором, коему не дозволено именоваться Асторном.