Самое далекое плавание. Посвящается Хьюго Гернсбеку

Винтерс вошел в огромный солярий со множеством маленьких пещер по бокам, с кварцевыми потолками, излучавшими, как гигантские луны. Проходя вдоль прозрачных стен, Бэрк с презрительной гримасой разглядывал экзотический лес — деревья, папоротники, лианы, яркие цветы, зеленые лужайки со множеством птиц и с резвящимися фанатиками Шанга.

Сначала эти люди растягивались на мягких столах в камерах и отдавались радиации… Винтерс был в курсе дела: нейропсихическая термованна — так называли врачи это излучение. Наследство утерянной древней мудрости Марса — специальное лечение издерганной нервной системы современного человека, перевозбужденного слишком быстрым жизненным ритмом и хаосом взаимоотношений.

Вы лежите в камере, и радиация пронизывает все ваше тело. Равновесие желез чуть-чуть изменяется, ритм жизнедеятельности мозга замедляется. В то время, как излучение приводит с порядок вашу нервную систему, рефлексы и метаболиям, в вашем теле происходят странные и удивительные метаморфозы — вы постепенно превращаетесь в РЕБЕНКА — если можно так выразиться с точки зрения эволюции.

ШАНГА — возврат к прошлому. Умственно и чуть-чуть физически возвращение к примитивной жизни — до тех пор, пока не прекратится влияние радиации, и человек не почувствует себя лучше и счастливее, и пока не восстановится равновесие, когда вы будете пользоваться священным отдыхом.

Новые ухоженные тела, одетые в звериные шкуры и в нелепые пестрые ткани — земляне Кахора играли здесь среди деревьев, и их заботы ограничивались пищей, любовью и разноцветными жемчужными побрякушками.

Но за ними тайно следили невидимые охранники с парализующим оружием — нередко случалось, что кто-нибудь слишком далеко заходил по эволюционной дороге «назад к обезьяне». Винтерс испытал это на себе в свой последний визит к Шанге и получил серьезное предупреждение: он пытался убить человека. По крайней мере, так ему сказали служители Шанга — обычно, в состоянии расторможенности человек почти ничего не помнил, что происходило с ним в периоде Шанга; тем она и ценилась — элегантный порок, одетый наукой в видимость респектабельности, возбуждение нового рода, новейший способ убежать от сложностей жизни…

Люди были без ума от Шанга — но только они, земляне. Венерианские варвары сами еще не вышли из состояния дикости, чтобы нуждаться в Шанга, а марсиане принадлежали к слишком древней цивилизации и слишком уж были изощрены в грехе, чтобы поддаться искушению воспользоваться Шанга.

«Кроме того, — вспомнил Винтерс, — они, марсиане, сотворили Шанга и знают его слишком хорошо».

Он вошел в кабинет с табличкой:

ДИРЕКТОР

КОР ХАЛ

Кор Хал был тонким смуглым существом неопределенного возраста, его происхождение маскировала анонимная белоснежная туника — но можно предположить, что он был марсианином, и его вежливость была всего лишь бархатным футляром, ножнами, скрывающими ледяную сталь.

— Я помню вас, капитан Винтерс, — произнес он. — Садитесь, пожалуйста.

Винтерс сел. Кор Хал изучал его, пытаясь заглянуть в саму душу…

— Вы нервничаете, капитан… Хотите повторить курс лечения? Это опасно. Ваш атавизм рвется наружу. Вы ведь помните, что происходило в последний раз?

Винтерс кивнул.

— Со мной то же случилось в Нью-Йорке, — Винтерс доверительно наклонился к марсианину. — Я не хочу, чтобы меня лечили. Ваши методы недостаточны и не приводят к цели. Сэр Кэри сказал мне это в Нью-Йорке и посоветовал вернуться на Марс.

— Он поставил меня в известность, — ответил Кор Хал.

— Значит, вы заранее знали о моем возвращении? И уже подготовились к нему?

Кор Хал не ответил и откинулся в кресле. Полное спокойствие на лице — только зеленые глаза таят чуть заметную жесткую усмешку кота, который играет с парализованной страхом мышью. Наконец он спросил:

— Вы уверены в том, что делаете, Винтерс?

— Да.

— Люди очень разные, капитан. Эти марионетки, — Кор Хал указал на стены солярия, — не имеют ни сердца, ни настоящей крови. Они — искусственный продукт искусственного окружения. Настоящие люди — как вы, Винтерс, — играют с огнем, если играют с Шанга.

Винтерс закурил очередную венерианскую сигаретку, но руки продолжали дрожать.

— Послушайте, — сказал он. — Женщина, которую я любил, однажды летела над пустыней… Один бог знает, что с ней случилось. Я нашел геликоптер там, где он разбился — но что стало с ней?.. Никаких следов. И теперь для меня все неважно — кроме собственного забвения.

— Я понимаю. Трагедия, капитан Винтерс. Я знал мисс Леланд, очаровательную молодую женщину. Она часто бывала у нас… Здесь.