Самое далекое плавание. Посвящается Хьюго Гернсбеку

- Нет, мистер Уайт. Я все время пытаюсь вам объяснить: он достиг узла.

Лицо Уайта зловеще побагровело.

- Какого еще узла?! - взорвался он. - Все пути нашей системы в образцовом порядке, никаких препятствий, поезда курсируют бесперебойно.

- Вы опять меня не поняли. Узел - это не препятствие. Это особенность, полюс высшего порядка.

Все объяснения Тьюпело в тот вечер ни к чему не привели. Келвин Уайт по-прежнему ничего не понимал. Однако в два часа ночи он наконец разрешил математику познакомиться с планом городского метрополитена. Но сначала он позвонил в полицию, которая, однако, ничем не смогла ему помочь в его первой неудачной попытке постичь такую премудрость, как топология, и лишь потом связался с главным управлением. Тьюпело, взяв такси, отправился туда и до утра просидел над планами и картами бостонского метро. Потом, наскоро выпив кофе и съев бутерброд, он снова отправился к Уайту, на этот раз в его контору.

Когда он вошел, управляющий говорил по телефону. Речь шла о том, чтобы провести еще одно, более тщательное обследование всего туннеля Дорчестер-Кембридж под рекой Чарлз. Когда разговор был наконец окончен, Уайт с раздражением бросил трубку на рычаг и свирепым взглядом уставился в Тьюпело. Математик первым нарушил молчание.

- Мне кажется, во всем виновата новая линия, - сказал он.

Уайт вцепился руками в край стола, пытаясь найти в своем лексиконе слова, которые наименее обидели бы ученого.

- Доктор Тьюпело, - сказал он наконец. - Я всю ночь ломал голову над этой вашей теорией и, признаться, так ни черта в ней и не понял. При чем здесь еще линия Бойлстон?

- Помните, что я говорил вам вчера о свойствах связности сети? спокойно спросил Тьюпело. - Помните лист Мебиуса, который мы с вами сделали, - односторонняя поверхность с одним берегом? Помните это? - Он достал из кармана небольшую стеклянную бутылку Клейна и положил ее на стол.

Уайт тяжело откинулся на спинку кресла и тупо уставился на математика. По лицу его, быстро сменяя друг друга, промелькнули гнев, растерянность, отчаяние и полная покорность судьбе. А Тьюпело продолжал:

- Мистер Уайт, ваша система метро представляет собой сеть огромной топологической сложности. Она была крайне сложной еще до введения в строй линии Бойлстон. Система необычайно высокой связности. Новая линия сделала систему поистине уникальной. Я и сам еще толком не все понимаю, но, по-моему, дело вот в чем: линия Бойлстон сделала связность настолько высокой, что я не представляю, как ее вычислить. Мне кажется, связность стала бесконечной.

Управляющий слышал все это словно во сне. Глаза его были прикованы к бутылке Клейна.

- Лист Мебиуса, - продолжал Тьюпело, - обладает необычайными свойствами, потому что он имеет лишь одну сторону. Бутылка Клейна топологически более сложна, потому что она еще и замкнута. Топологи знают поверхности куда более сложные, по сравнению с которыми и лист Мебиуса, и бутылка Клейна - просто детские игрушки. Сеть бесконечной связности топологически может быть чертовски сложной. Вы представляете, какие у нее могут быть свойства?

И после долгой паузы Тьюпело добавил:

- Я тоже не представляю. По правде говоря, ваша система метро со сквозной линией Бойлстон выше моего понимания. Я могу только предполагать.

Уайт наконец оторвал взгляд от стола: он почувствовал неудержимый приступ гнева.

- И после этого вы еще называете себя математиком, профессор Тьюпело? - возмущенно воскликнул он.

Тьюпело едва удержался от того, чтобы не расхохотаться. Он вдруг особенно остро почувствовал всю нелепость и комизм ситуации. Но постарался скрыть улыбку.

- Я не тополог. Право же, мистер Уайт, в этом вопросе я такой же новичок, как и вы. Математика - обширная область. Я лично занимаюсь алгеброй.

Искренность, с которой математик сделал это признание, несколько умилостивила Уайта.

- Ну тогда, - начал он, - раз вы в этом не разбираетесь, нам, пожалуй, следует пригласить специалиста-тополога. Есть такие в Бостоне?

- И да, и нет, - ответил Тьюпело. - Лучший в мире специалист работает в Технологическом институте.

Рука Уайта потянулась к телефону.

- Его имя? - спросил он. - Мы сейчас же свяжем вас с ним.

- Зовут его Меррит Тэрнболл. Связаться с ним невозможно. Я пытаюсь уже три дня.

- Его нет в городе? - спросил Уайт. - Мы немедленно его разыщем.

- Я не знаю, где он. Профессор Тэрнболл холост, живет в клубе "Брэттл". Он не появлялся там с утра четвертого марта.

На этот раз Уайт оказался куда понятливей.

- Он был в этом поезде? - спросил он сдавленным голосом.

- Не знаю, - ответил математик. - А что думаете вы?

Воцарилось долгое молчание. Уайт смотрел то на математика, то на маленькую стеклянную бутылочку на столе.

- Ни черта не понимаю! - наконец воскликнул он. - Мы обшарили всю систему. Поезд никуда не мог исчезнуть.

- Он не исчез. Он все еще на линии, - ответил Тьюпело.

- Где же он тогда?

Тьюпело пожал плечами.

- Для него не существует реального "где". Система не реализуется в трехмерном пространстве. Она двумерна, если не хуже.

- Как же нам найти поезд?

- Боюсь, что мы этого не сможем сделать, - ответил Тьюпело.