Самое дорогое наследство

Дмитрий Сергеевич Литвинов лежал в кровати на высоких подушках, и не отрывал взгляд от солнечного луча, который воровато полз по стене, приближаясь к его кровати. Страшен момент, когда преступный луч коснется его лица, и тогда придется прищуриться. А это сейчас для него тяжелая, болезненная работа. Во всем теле была ужасная слабость, как будто, его долго терзали и били. Но это не так! На самом деле это несчастное, исколотое тело уже несколько месяцев было почти неподвижно. А Дмитрий Сергеевич сейчас не в состоянии напрячь свои восьмидесятилетние мышцы, хотя бы только для того, чтобы просто прищуриться, а не то, чтобы сделать несколько шагов по комнате. Он усмехнулся про себя и подумал, что у него осталась единственная действующая мышца – это его мозг. Да, да, именно мышца, которая, сжимаясь, заставляет его думать и вспоминать. А вспомнить было что! Воспоминаний за его долгую жизнь накопилось ого-го! Но его тренированное серое вещество умело отсортировывать нужные мысли от ненужных и направлять воспоминания в приятное ему русло. Сейчас ему хотелось предаться воспоминаниями о ней, о девочке своей мечты, его тайной и преступной любви, которая проехалась по его судьбе катком, уничтожая все чувства до себя и после. Когда он встретил ее, понял, что говорил Бунин про «солнечный удар». Это был действительно солнечный удар, уничтоживший сразу и навсегда все его чувства и желания, кроме одного – любить и обладать ею. Когда он встретил Катю Дашкову, ему уже было хорошо за тридцать. Как среднестатистический, законопослушный гражданин, Дмитрий имел семью: жену – веселую, домовитую Зою и двенадцатилетнего сына – Виктора. А Кате тогда едва исполнилось восемнадцать. Это было интересное время – хрущевская оттепель. Как будто подуло ветром свободы. И все запретное, запрещенное цензурой мгновенно стало появляться из-за каждого незащищенного угла. На коммунальной кухне, на профсоюзных собраниях, среди продвинутой молодежи обсуждалась жизнь социалистического общества, ее положительные и отрицательные стороны, в основном отрицательные. В литературных кругах появились новые свободные поэты, поэтическая и литературная деятельность которых иногда не выдерживала никакой критики. Но они писали о запретном, их не публиковали, и уже только одно это давало им право называться «голосом народа» и смело именоваться бардами. В обществе появилось новомодное слово «диссидент», и вместе со всем этим крепла вера в мифическую свободу и справедливость. Боже мой, какое заблуждение! Ему ли, офицеру КГБ, Дмитрию Литвинову было это не знать! Так могли думать только наивные люди и вот такие молодые неопытные девочки, как его соседка по квартире Катя Дашкова. Дашковы уже жили в этом доме, когда сюда вселилась семья Литвиновых. Дмитрий столкнулся с этой удивительной девочкой на лестничной площадке, на следующее утро, когда шел на службу. Она посмотрела на соседа огромными, мохнатыми, серыми глазами и улыбнулась.

– Ой! Здравствуйте, – испуганно пискнула она. – Я ваша соседка Катя, – она немного подумала и добавила, – Дашкова, – а потом, почему-то смущенно покраснела и опустила глаза.

Вот тут с Дмитрием и случился «солнечный удар». Он стоял, в прямом смысле этого слова, как дурак, и просто смотрел на нее не отрываясь.

– Дмитрий Сергеевич, – наконец смог выдавить он из себя.

– Я пойду? – почему-то смущенно спросила она и подняла на него свои серые, мохнатые глаза.