Самое древнее зло I. Брянский фоллстрайк

Последний раз совершал такие пробежки в армии. Я едва дышал, чувствуя, что мой язык буквально свешивается через плечо. Снова подумал, что пора бросить курить.

2

Произошла очередная остановка. На это раз Аделла не ходила кругами, а снова встала на четвереньки.

Оглушая дыханием самого себя, я остановился, привалившись к дереву. Но всё же посмотрел на зад Аделлы. В очередной раз подумал, а что если как следует шлёпнуть по нему? Конечно, есть риск, что это будет последнее, что сделаю в жизни… Но девушка-кошка была так прекрасна, что риск стоил того.

Обернувшись через плечо, Аделла поймала мой взгляд. Оскалилась, то ли в улыбке, то ли в предостережении.

Отметил, что её зрачки стали вертикальными.

– Теперь заткнись, – прошипела она. – Хорт рядом.

Конечно, сколько я ни вглядывался, не видел ничего, кроме леса. Аделла схватила меня за шею и пригнула к земле, вынудив лечь на живот. Сама, ловко перебирая ногами и руками, поползла вперёд. Фотать в таком положении было бессмысленно, убрал камеру в рюкзак.

Ни охоту, ни рыбалку я не любил. Но не нужно быть охотником, чтобы недоумевать: как Аделла собиралась завалить большое животное из арбалета? Разве что смажет стрелы магическим ядом?

Очень хотелось спросить, но Аделла ползла быстрее и быстрее.

Мы оказались на небольшом пригорке, лес резко заканчивался, шло поле, поросшее какой-то жухлой травой, которая контрастировала с зеленью леса.

Аделла встала на одно колено, сняла со спины арбалет, потянула натяжитель. Щёлкнули фиксаторы. Второй щелчок – и она вставила стрелу с оранжевым оперением. В магазине, помню, Аделла смеялась над яркой окраской стрел, а вот камуфляжную окраску оценила: «Разумно».

Действовала она быстро, но без суеты.

– Где олень-то? – шепнул я.

– Слепой что ли?

– Кажется, да.

– Вон, правее… да не настолько правее! Чуть правее от поваленного ствола.

Я наконец различил фигуру животного. Олень был настолько далеко и так хорошо сливался с пожухлой травой, что не верилось в способности Аделлы его увидеть.

Она тихонько встала во весь рост и приложила арбалет к плечу.

Я тоже провёл свои приготовления, действуя не менее ловко и быстро, чем она: достал камеру и поставил телеобъектив.

Теперь хорошо видел, как огромный самец беспечно жевал траву, изредка оглядываясь. Широкие рога поворачивались ко мне то в фас, то в профиль, будто олень хвастался богатством.

– Отличные, отличные рожки… – пробормотала Аделла. – Ну уж нет, если охотиться, то по-настоящему.

Она отложила арбалет и встала на четвереньки. В несколько быстрых прыжков переместилась метров на двадцать. С каждым прыжком всё более превращаясь в то непонятное существо, получеловека полульвицу, при виде которого мне становилось не по себе. Нижняя часть тела обнажилась, Аделла сорвала с себя джинсы, открывая звериные ноги, покрытые рыжей шерстью. Волосы на голове словно бы выросли в объёме, лицо превратилось…

Я отвёл камеру. Понял: ещё немного превращений, и я проблююсь, а потом побегу подальше отсюда, позабыв о спасении Земли, магах и всем, что со мной произошло.

Олень так же медленно передвигался, покручивая рогатой головой, сгоняя мух. Трава в нескольких метрах от него шевельнулась, в ней мелькнуло что-то рыжее.

Сдерживая дыхание, словно мог спугнуть обоих зверей, я посмотрел в объектив.

3

Олень поднял голову, и замер. Пучок травы шевелился во рту всё медленнее и медленнее, пока совсем не замер.

Он вёл себя, как герой мультфильма, почуявший недоброе. Трава вывалилась изо рта, олень сделал прыжок в сторону. Рыжая молния вылетела из зарослей и повалила его набок. Олень отчаянно замахал копытами, поднялся и снова прыгнул.

Жёлтое существо с остатками белой майки «Адидас» на теле обхватило его лапами. Косматая грива покрыла всю шею оленя. Аделла… не знаю, могу ли звать это именем человека?… впилась в глотку добыче.

До меня донеслись звуки схватки: отдалённый рык и хрипение.

Олень предпринял ещё несколько попыток подняться. Он и хищница закатились в высокие заросли: больше ничего не видно, кроме покачивания травы.

Убирав камеру, я быстро зашагал в сторону схватки. Участок поля, который Аделла преодолела за минуту, я преодолел за пять. К тому времени звуки борьбы сменились тихим хрустом травы и кошачьим урчание

Я обречённо подошёл к зарослям, догадываясь что увижу нечто неприятное, что навеки будет ассоциироваться с Аделлой… Никогда не смогу смотреть на неё просто, как на красивую девушку, зная, каким омерзительным существом она может быть.

Уперевшись передними лапами в землю, отставив полусогнутые задние, Аделла мотала гривастой головой и урчала. Её окровавленная пасть впилась в горло мёртвого оленя. Выгнув голову, тот замер на своих рогах, словно бы подставляя шею хищнику. Мёртвый рот оленя растянут в грустной улыбке, а с кончика свисал пучок травы.

Даже ветер перестал дуть, словно бы ужаснувшись происходящему. Я меланхолично поднял камеру и сделал несколько снимков. Конечно, для съёмки вблизи телеобъектив не лучшее решение, но в присутствии зверя боялся делать лишние движения.