Самое древнее зло I. Брянский фоллстрайк

Всё это трясётся, дымится и выплёскивает из себя энергетические разряды такой силы, что на несколько мгновений исчезает само небо, открывая бездонное чёрное пространство, усеянное звёздами… Давно я не видела столько звёзд! Каждое семилуние на Голдиваре бывает короткий сезон Риттаки, за который на небе могут проступить тусклые звёзды, в остальное время их затмевает свет нескольких из Семилунья.

Старший брат, Скро Мантис, бегает вокруг ледделя. Хватает пучок трубок и старается срастить с другим пучком. Иногда получается: раздаётся грохот и очередной выброс энергии, раздирающий Вселенную.

Младший стоит поодаль у отдельного прибора, соединённого с шаром ледделя извилистым пучком труб. Прибор напоминает трибуну, за которой выступал когда-то глава Академии. Вместо плоской подставки трибуну венчает многоуровневая конструкция из бесчисленных прозрачных пластин. На пластинах нанесены светящиеся узоры, сложные геометрические фигуры и символы на древнем химмеле.

Подчиняясь указаниям старшего, младший крутит многочисленные регуляторы, выравнивая положение узоров на пластинах. При совпадении свет узоров меняется с синего на белый, а разряды энергии учащаются.

Толстые извилистые молнии начинают бить в скалу рядом с братьями. Младший испуганно отходит от прибора-трибуны, но старший яростно оборачивается и приказывает продолжать.

Я не понимаю ничего из их криков, кроме кое-каких ругательств. За три тысячи семилуний химмельский язык поменялся несколько раз, но ругательства остались неизменными.

По мимике братьев понятно: Скро Мантис заставляет младшего брата делать что-то, с чем он не согласен.

Хотя я и наблюдаю это через умобраз, всё равно ощущаю масштабы происходящего. Если уместно сравнивать Вселенную с огромным животным, то братья напоминают двух насекомых, сумевших заползти в её ноздри. Каждый «чих» сотрясает мироздание, волны доходят даже через умобраз…

Нет, я не верю, что Первомаг сочинил всё это, чтобы обмануть меня. Такое невозможно подделать. Становится так страшно, что едва сдерживаю себя, чтобы не попросить Первомага остановить показ.

Изображение прошлого в умобразе дрожит, подёргивается рябью, как от камня в воде.

Младший брат решительно убирает руки с аппарата-трибуны и делает шаг назад, отказываясь продолжать… как очередная молния ударяет в него. Небо снова исчезает, на этот раз в нём мелькают не звёзды, а некие размазанные нити. Я даже боюсь подумать, что это и есть отблески магических струн.

Скро Мантис, увлечённый сращиванием труб и трубочек, победоносно что-то кричит. Подбадривает брата, перемежая возгласы ругательствами…

Оборачивается.

Отпускает пучок труб и осматривается. Всё буйство Вселенной стремительно успокаивается. Небо затягивают обычные облака, которые всегда висят над Щербатыми Горами.

Скро Мантис несколько раз зовёт брата. Его имени я не могу расслышать. Вероятно, оно действительно затерялось в прошлом. да и зачем человеческое имя тому, кого зовут Первомагом, Самым Древним Злом или, в другой ипостаси, Самым Древним Добром.

Скро Мантис бегает по выжженному участку скалы, кричит и зовёт. Шар ледделя медленно оседать и перекашивается. Магия, которая держала его в неестественном положении, уходит. Металлические полусферы внутри него остывают, трескаются и разваливаются на большие куски.

Скро Мантис падает на колени. Что-то говорит, обращаясь к небесам. Я пытаюсь вслушаться. Даже если не пойму, то запомню, позже переведу…

Передо мной возник Первомаг. Взмахнув костлявой рукой, стёр умобраз.

23. Последняя отговорка

1

Увиденное потрясло меня настолько, что забыла о Хадонке. Но возвращение в реальность вернуло и заботы. Подбежала к нему, положила голову на свои колени. Прислушалась к дыханию и сердцебиению. Жив!

Запустила руку в сумочку, чтобы достать рулль исцеления, наткнулась на сельскаб. Наличие мощного оружия успокоило. Драген уверял, что в прошлом применение сельскабов помогло остановить Первомага.

Первый, второй, третий рулль исцеления – всё безрезультатно, Хадонк оставался без сознания. Его споггель, взлохмаченный и разорванный, висел неподвижно над ним.

– Что ты сделал? – закричала я.

– Он будет жив, если ты выполнишь мою просьбу. Вы все будете живы.

Я уложила Хадонка поудобнее и встала напротив черепа Первомага:

– Для начала должна убедиться, что ты не врёшь.

– Глупая девочка. Зачем мне врать?

– Если твоё превращение в магическую сущность, обитающую на уровне магических струн, было случайностью, то почему ты стал тем, кем стал? Зачем все эти циклы созидания и разрушения? Зачем играть жизнями миллионов людей? Разве нельзя стать настоящим Богом и ничего не делать?

– Когда перестаёшь быть собой, перестаёшь направлять свои поступки. Я стал неотъемлемой частью мироздания, но такой частью, которая сохранила остатки личности. Невозможно передать словами, что такое быть целой Вселенной, которая вдруг приобрела способность осознавать себя. Я – чужеродный элемент мироздания, чем дольше существую, тем хуже для ткани реальности.