Самое модное привидение

    – Дай-ка фонарик, – попросил он.

    Переключив его на большую яркость, Дима стал внимательно изучать поверхность. Проводя пальцем по кирпичу, он то тер висок, то вздыхал. Я нервно переминалась с ноги на ногу и молилась, молилась, молилась.

    – Мне кажется, это здесь, – наконец сказал он, – цемент вокруг кирпича очень аккуратно лежит, ровный, без подтеков, не то что в других местах. Похоже, к этому прикасалась заботливая рука. Однако удивительной женщиной была твоя покойная родственница, на все руки мастер.

    – Я вся в нее.

    – Охотно верю.

    Я вдруг совершенно успокоилась, что-то неуловимое витало в воздухе и с каждым вдохом проникало внутрь, бежало по венам, растекалось по всему телу. Тонкий и терпкий запах тайны был сильнее страха, он звал, манил, отвергая любые промедления.

    – Ломай, – выпалила я, хватая молоток.

    – Тихо ты, – остудил мой пыл Дима, – надо же все сделать аккуратно, положи молоток и возьми свою кастрюлю.

    Вот так всегда, женщину отодвигают на второй план и пихают ей в руки какой-нибудь котелок: вари кашу, любимая, а я пойду добывать мамонта. Хотя, если он назовет меня «любимой», я, уж так и быть, готова встать к плите и даже помыть потом тарелки.

    Дима аккуратно, насколько это было возможно, отбил цемент вокруг нужного места, потом стукнул молотком по стамеске, и она легко вошла в стену. Через пару секунд в руках у Димы оказался плоский кирпич, больше напоминавший очень толстую плитку шоколада.

    – Бутафория, – пробормотал мой жених, заглядывая внутрь.

    – Что там?

    Дима просунул руку и достал маленькую прямоугольную шкатулку. Сунув ее в карман, он сказал:

    – Изучать будем потом, теперь предстоит самое сложное, делаем косметический ремонт.

    Плоский кирпич был вставлен на место, по его краям Дима прошелся тюбиком с клеем. Я в это время высыпала содержимое кастрюли в маленький пакетик (пожалуй, эти крошки лучше унести с собой) и сполоснула дно под тонкой струйкой воды.

    – Там должна быть такая пухлая банка, давай ее сюда.

    Я метнулась к пакету, быстро нашла то, что требовалось, и протянула Диме.

    – Надеюсь, что запах до утра выветрится, хотя вряд ли, – сказал он, намазывая какую-то белую пасту ровным слоем на стену.

    – Что это? – спросила я, чувствуя запах краски.

    – У друга позаимствовал, он в строительной фирме работает, – зашептал Дима, – какая-то быстросохнущая штука, ею трещины мелкие заделывают.

    То, что мы сейчас творили, ни на какие ремонтные работы похоже не было. Я очень надеялась только на одно, что при свете это будет так же ровно, как и в полутьме, и этот кошмар заметят не сразу, а когда хватятся, то с трудом смогут вспомнить, как было раньше, все уже засохнет к тому времени. Капля белой пасты шмякнулась на пол, и я, схватив тряпку, полетела вслед за ней. Отмывая плитку, я сгорала от любопытства: что же там, в шкатулке?!

    Обойный лист мы прикрепили почти идеально, то есть безупречно для комнаты с выключенным светом.

    – Ты думаешь, незаметно? – спросила я, придирчиво разглядывая стену.

    – Вполне сносно получилось, – ответил Дима, – я даже не надеялся на такой результат. А теперь давай сматываться отсюда.

    Поставив стулья на место и убрав со стола все, что мы принесли с собой, я бросила прощальный взгляд на кухню. Вроде никаких следов мы не оставили, вот только запах… Вряд ли он выветрится до утра.

    Оказавшись в своей комнате, я забегала из угла в угол, ликуя.

    – У нас получилось, понимаешь, у нас получилось! – тихо восклицала я, улыбаясь до ушей. – Скорей показывай, что там.

    Дима достал деревянную шкатулку, провел по ней рукой, точно она живая и нуждается в ласке, аккуратно отогнул железную скобочку, поднял крышку и посмотрел на меня. Наверное, хотел насладиться в полной мере тем восторгом, который в это мгновение застыл на моем лице.

    – Смелее, – улыбнулся он, – ты же у нас самая главная наследница.

    На плотной бумаге лежало кольцо. Золотое, с прозрачными камешками, собранными в причудливый веер, оно переливалось голубоватыми оттенками и приковывало взгляд. В центре над всей этой красотой возвышался большой синий камень, слегка заостренный кверху, точно бутон, он устремлялся к свету, поражая своей красотой.

    Осторожно, словно это реликвия, готовая рассыпаться в любой момент, я взяла кольцо и надела на палец.

    – Бриллианты и сапфир, – изрек Дима, – необыкновенно красивая вещь.

    – Тяжелый, – тихо сказала я.

    – Не советую тебе спускаться с этой вещичкой к завтраку, думаю, ты шокируешь всех.

    – Ты что, ты что, – заволновалась я, даже не понимая, что Дима шутит, – чтобы такое носить, надо быть… королевой какой-нибудь.

    – А ты и есть королева.

    – Это ее кольцо, – многозначительно сказала я, оставляя последние слова Димы без ответа, – я на портрете видела.

    – Сколько же ему лет? Дорогущая штука!

    – Я его не отдам и не продам, – грозно сказала я.

    – Никто этого и не требует, – покачал головой Дима, – оно теперь твое.

    Вынув из шкатулки бумагу, я приготовилась увидеть очередную загадку, написанную мелкими буковками. Какого же было мое изумление, когда я поняла, ЧТО держу в руках. Это был план дома! Тот самый план, третий экземпляр, которого никто никогда не видел!