Самое модное привидение

    Что делать? Ни в чем сознаваться я не буду, удивлюсь, поохаю, как все, пожму плечами, и на этом поток сочувствий можно закончить. У Ильи недавно стащили документы, так что случившееся наверняка припишут к этой истории, пусть все считают, что в доме опять побывал воришка. А вдруг будет следствие, отпечатки пальцев? Нет, чушь, ничего же не украли. Покричат, покричат и забудут. Вот только Глеб… Он же сразу поймет, для чего разломали стену… А ему никто не поверит. Какие еще сокровища, глупость это полнейшая!

    Шум за дверью возрастал. Может быть, и надо выйти, но не знаю, готова ли я уже изображать святую невинность или стоит порепетировать удивление и последующую реакцию.

    – Неужели мы так плохо приклеили обои, – пробормотала я, – в темноте все казалось таким ровным и красивым…

    Дверь распахнулась, на пороге стояла бледная как мел Маринка.

    – Светлана Аркадьевна мертвая!!! – закричала она и бросилась обратно к лестнице.

    Я смотрела ей вслед и медленно переваривала новость. О чем она? Светлана Аркадьевна? Что за глупости… Я прикрыла дверь, села на кровать и уставилась на стену. Какое сегодня число? Зачем мне это? Марина все напутала, никто не может быть мертвым, мы же никого не убивали… Послышались крики, кажется, это был Лизин голос, я подскочила и прямо в пижаме помчалась к Лужиным.

    Комнаты на втором этаже были пусты, босыми ногами я зашлепала по ступенькам вниз, надеясь, что на первом этаже увижу кого-нибудь. До меня доносились голоса, но я была в таком состоянии, что не понимала, откуда они звучат. Никого. Теперь вверх по лестнице.

    – Катя! – услышала я Лизу и задрала голову.

    Они на третьем этаже.

    Светлана Аркадьевна лежала около решетки, разделяющей наши половины: руки раскинуты, глаза полуоткрыты, зрачков не видно, без движения и без малейшей надежды на чудо. Тусклая лампочка, слегка покачиваясь, лишь подчеркивала бледность ее лица и всю невозможность происходящего. Светлана Аркадьевна в розовом махровом халате и таких же тапочках была настолько неуместна здесь в этом безжизненном состоянии, что казалось, будто я смотрю плохо смонтированный фильм.

    Хотелось зажмуриться и бежать без оглядки, но в то же время эта трагическая картина притягивала взгляд, точно магнит. Обернувшись, я увидела всех в сборе. Маринка уткнулась в плечо Ромки и тихонько завывала, Лиза, нервно теребя край кофты, переводила взгляд с меня на Илью, Глеб, прислонившись к лестнице, которая вела к люку, неотрывно смотрел на мать. Николай Леонидович держал за локоть Вику, его взгляд был направлен куда-то в сторону.

    Я шагнула к телу Светланы Аркадьевны, наклонилась и дотронулась до ее руки. Холодная. Другого и не стоило ожидать.

    – Я вызвал «Скорую» и милицию, – донеслись до меня слова Ильи.

    – Какой кошмар, – пробормотала Лиза, – этого не может быть!

    Вот уж точно – этого не может быть… И тут мой взгляд упал на шею Светланы Аркадьевны, темные фиолетовые пятна выступали на бледной коже…

    – Ее что, задушили? – обернувшись, спросила я.

    – Нам лучше всем уйти отсюда, – медленно проговорил Илья.

    Марина завыла еще громче.

    Дом был набит какими-то людьми – оперативники, криминалисты, врачи… Все мелькало и доводило до нервной дрожи.

    – Меня знобит, – сказала я Лизе, – пойдем на кухню, не могу больше на все это смотреть.

    Лиза кивнула.

    – Никогда бы не поверила, что такое может случиться в нашем доме, – включая чайник, сказала она. – Вообще не могу понять, как это возможно?

    Налив кипятка в кружку, я обхватила ее руками и стала греться, меня так колотило, что зуб на зуб не попадал.

    – Это у тебя нервы, – определила Лиза, – давай я тебе чаю налью.

    – Не хочу, – мотнула я головой, – пройдет, надо бы к Вике с Глебом сходить, каково им сейчас.

    – С ними разговаривают, мы только мешаться будем. Вроде Илья Казакову позвонил, он позже подъедет.

    – Как, как ее… задушили… и кто?

    Не могу сказать, что я сильно любила Светлану Аркадьевну, вовсе нет. Я могла не вспоминать о ней неделями, меня не интересовала ее жизнь, да и разговаривали мы редко, но она уже давно являлась членом нашей семьи, а теперь что же, ее не будет? Странно и непонятно… Почему-то в воображении не всплывали никакие образы, даже ее внешность сейчас была слишком расплывчатой, чтобы я могла вспомнить какие-то детали. Что она любила? Фиалки? Да, и что еще? Не знаю… Когда жили за городом, мы часто чаевничали под вечер, она то ворчала, то была высокомерна или снисходительна, иногда даже смеялась над какой-то ерундой… Этого всего больше не будет, и почему-то возникало такое чувство, что и не было никогда… В душе не болело… жгло.

    – А как ее нашли? Кто?

    – Глеб, – садясь напротив меня, сказала Лиза. – Представляешь, родную мать вот так обнаружить.

    – Не представляю.

    – Он утром встал, завтрака нет, давай Светлану Аркадьевну искать, у них, же кроме нее, никто ничего не делает…

    – Теперь научатся сыр на хлеб класть, – мрачно сказала я.