Самое необходимое

Клатт и Ситон смотрели на него так, словно он обратился к ним по-китайски, но Норрис сразу побежал к машине Алана и стал рыться там на заднем сиденье, пока не нашел старый «Поляроид» — одну из двух камер, которыми они всегда делали снимки на месте происшествий. На следующем заседании выборных Алан собирался потребовать как минимум еще одну, но сегодня днем грядущая встреча с выборными казалась чем-то совершенно неважным.

Норрис прибежал с камерой, навел ее и нажал на спуск.

— Сделай еще один, на всякий случай, — сказал Алан. — И тела сними. Мне не нужно, чтобы потом трепались, будто мы загадили тут все следы и улики.

Он сознавал, что в голосе его звучат нотки раздражения, но ничего не мог с этим поделать.

Норрис сделал еще один снимок, запечатлев позу Алана вне круга улик и оба лежащих тела возле основания стоп-знака. Алан осторожно потянулся вперед и дотронулся пальцами до окровавленной шеи женщины, лежавшей сверху. Пульса, конечно, не было, но под его пальцами голова женщины откинулась и повернулась набок. Алан моментально узнал Нетти и сразу же подумал о Полли.

О Боже, горестно пронеслось у него в мозгу. Потом, несмотря на то, что из черепа Уилмы торчал тесак для разделки мяса, он все-таки проверил отсутствие пульса и у нее.

Лоб и щеки ее были в мелких капельках крови, что походило на какую-то языческую татуировку.

Алан поднялся с колен и вернулся к своим подчиненным, стоявшим по другую сторону ленты. Он никак не мог выкинуть из головы Полли, хотя знал, что так нельзя. Надо во что бы то ни стало заставить себя перестать думать о ней сейчас, иначе он может наделать здесь массу глупостей. Интересно, узнал ли кто-нибудь из зевак Нетти? Если узнал, Полли услышит обо всем раньше, чем он позвонит ей... Только бы она не вздумала прийти сюда, чтобы самой посмотреть, в отчаянии подумал он.

«Ты не можешь сейчас заниматься этим и переживать, — приструнил он себя. — Судя по этой картине, у тебя на шее двойное убийство».

— Достань блокнот, — велел он Норрису, — сегодня ты у нас за секретаря.

— Господи, Алан, ты же знаешь, какой у меня почерк... и орфография тоже...

— Ничего, пиши.

Норрис сунул «Поляроид» Клатту и достал из заднего кармана блокнот. Вместе с блокнотом из кармана вывалилась пачка квитков-предупреждений за нарушение дорожных правил с факсимильным оттиском его фамилии на каждом. Норрис нагнулся, поднял пачку с тротуара и рассеянно засунул ее обратно в карман.

— Запиши, что голова женщины, лежащей сверху, опознанной жертвы № 1, была прислонена к столбу стоп-знака. Я ненамеренно сдвинул ее, проверяя пульс.

Как легко переходить на полицейский жаргон, подумал Алан, где машины становятся «транспортными средствами», бандиты — «подозреваемыми», а мертвые горожане — «опознанными жертвами». Полицейский жаргон — замечательнее пуленепробиваемого барьера из стекла...

Он повернулся к Клатту и велел ему сфотографировать нынешнее положение тел, испытывая громадное облегчение оттого, что вовремя приказал Норрису запечатлеть первоначальное положение, прежде чем дотронулся до женщин.

Клатт сделал снимок.

Алан снова повернулся к Норрису.

— Отметь дальше, что, когда голова жертвы №1 сдвинулась, я сумел опознать ее как Петицию Кобб.

Ситон негромко свистнул

— Ты хочешь сказать, это Нетти?

— Да, именно это я и хочу сказать.

Норрис записал информацию в свой блокнот и спросил:

— Что теперь будем делать, Алан?

— Ждать оперативную группу и постараемся быть похожими на живых к тому времени, когда они появятся, — буркнул Алан.

Опергруппа прибыла меньше чем через три минуты, на двух машинах, в сопровождении Рея Ван Аллена на своем стареньком, разваливающемся «субару-брате». Еще через пять минут на голубом автобусе подъехала группа криминалистов из полиции штата. Все члены полицейской команды тут же задымили сигаретами. Алан знал, что все будет именно так. Тела еще не успели остыть и лежали прямо на улице, но ритуал с сигаретами оставался неизменным.

Началась неприятная работа, которая на полицейском жаргоне носила название «обработки местности». Продолжалась она и после того, как стемнело. Алан уже несколько раз работал раньше с Генри Пейтоном, начальником Оксфордских казарм, и никогда не замечал у того хотя бы намека на воображение. Это был типичный трудяга, но трудяга добросовестный и скрупулезный. И только потому, что делом занимался не кто-нибудь, а Генри, Алан позволил себе ненадолго отлучиться и звякнуть Полли.

Когда он вернулся, с ладоней жертв были уже сняты слепки, которые упаковали в пластиковые пакетики на «молнии». Одна нога Уилмы Джерзик, с которой слетела туфля, подверглась той же операции. Ребята из криминалистической лаборатории сделали около трехсот снимков. К этому моменту прибыло еще больше людей из полиции штата. Часть сдерживала толпу зевак, снова подошедших вплотную к месту происшествия, остальные разворачивали прибывших телевизионщиков к зданию муниципалитета. Полицейский художник набросал положение тел на плане места происшествия.