Самоходчики

А если с ходу стрелять, то машина развалится: она же вперед идет, а отдача от выстрела ее обратно отбрасывает. Там даже при стрельбе с места откат идет на три трака. Представляете, какая там сила отдачи этой пушки была? Стрельнет, и машину, весом сорок шесть тонн, на три трака назад отбрасывает. Тут после каждого выстрела переживаешь за гусеницу, а с ходу стрелять — так ее порвало бы однозначно.

Результаты своей стрельбы на подбитых немецких танках потом рассматривали?

Нет, я этим не интересовался, по танкам не лазил. Я в своей «самоходке» сидел, никуда из машины не выходил. Да и чего я там, в этих танках, не видал?

Во встречном бою с немецкими танками приходилось сражаться?

Первый раз я увидел встречный бой под Орлом, когда еще был в составе танкового десанта. Там, в районе Змиевки наши танки с немецкими сошлись в бою. Страшно было!

А потом и уже на «самоходке» тоже встречался в поле с немецкими танками, когда друг на друга шли. В оптику хорошо было видно, когда твой снаряд попадает в броню. А бывало, конечно, что и мимо пролетали наши снаряды, в землю потом зарывались.

Как Вы оцениваете работу немецких артиллеристов и танкистов?

Я не знаю, насколько они хорошо были обучены, но техника у немцев была отличная!

Как относились к пленным?

В Сталинграде этих немцев были бесконечные черные колонны. Их, видимо, куда-то переводили. На улице стояли морозы сильные, а они были одеты кто во что смог. Колонны пленных немцев наши солдаты сопровождали обычно верхом на лошадях, больше не на чем было. Я видел, что некоторые стреляли по этим колоннам и немцы падали. А потом, после Сталинграда, такое количество пленных мне видеть не доводилось.

Как происходило форсирование водных преград?

Мы на подступах к Кенигсбергу форсировали Неман и почти сразу вступили в бой. Ох и бои там были! А форсирование как происходило? Машины на понтонах переправлялись отдельно от экипажей, не разрешалось, чтобы машина и экипаж находились на одном понтоне. А то, если прямое попадание, то гибли и машина и экипаж. А переправа эта страшно обстреливалась немецкими самолетами, да к тому же еще и бомбилась ими.

Экипаж при переправе весь вылезал из машины или механик-водитель все-таки оставался внутри?

Да где оставался, а где вылезал тоже. Я тогда был мехводом, так я не оставался внутри. Я просто загонял машину на понтон и все, а потом переходил на другой понтон к своему экипажу. А уже на другом берегу, шел к машине и занимал свое место.

Как складывались отношения с мирным населением Восточной Пруссии?

А мы с ними дела не имели. Может, пехота там с ними что-то делала, а мы все время в своих машинах сидели, не имея ни с кем контактов. Мы в населенных пунктах подолгу не задерживались: день-два — и вперед!

Какое отношение рядовых «самоходчиков» было к командованию полка?

Ничего, нормальное отношение было. Да и они к нам относились тоже по-отечески. Всегда заботились о нас: что заправка снарядами, что заправка дизтопливом — все своевременно. Питанием и другими видами снабжения полк обеспечен был у нас постоянно. И замполит нам не надоедал своими беседами о политике.

Во что был одет экипаж СУ-152?

Осенью у нас были бушлаты, а потом, вместо них, всему экипажу стали выдавать меховые безрукавки, мы их называли «шубки». Когда наступали холода, всем выдавали подшитые валенки. Ну и ватные штаны носили, чтобы не замерзнуть.

Летом же мы носили обычную летнюю форму. Сначала мы были обуты в ботинки, вокруг которых нужно было мотать много обмоток, а уже после Минска все получили кирзовые сапоги.

А когда еще под Сталинградом воевал, то сначала мы все были одеты в шинели, но потом вскоре нас переодели в бушлаты.

Что за бушлаты?

Да ватные куртки, короткие такие, стеганые. Мы их не снимали практически. Даже сушить если и приходилось, то все это на тебе и сохло.

Вши были?

Ох, и не говори даже! Этих вшей на каждом человеке было, наверное, тысячи. Мы ж мылись редко, белье тоже почти не менялось. Вот эти «шубки», о которых я говорил, и наше теплое белье до того много вшей собирали, что уже зудело все тело до невозможности.

Мы в Минске когда были, наш Лымарь принес откуда-то немецкий мешок военный, а в этом мешке чистое шелковое белье лежало. А на шелковом белье вши не держатся. Это белье мы на себя надели, а эти «шубки» меховые и белье, что на нас до этого было, отправили в костер. Так вши в огне аж стреляли, такой треск стоял.