Самоходчики

И прямо с марша нашу дивизию ввели в бой. Ориентировочно это произошло где-то на подступах к Котельниково. Потом в мемуарной литературе немецкие генералы писали, что именно это сражение на малоизвестной реке Аксай под Котельниково оказалось решающим для судьбы Германии. А наш полк на рассвете бросили в бой прямо с марша. Но мы сразу попали под сильный миномётный огонь, и осколками мины, разорвавшейся от меня в нескольких метрах, мне перебило ноги. И получается, что я выбыл из строя, практически не поучаствовав в боях. До конца прошёл с товарищами этот тяжелейший марш и в первом же бою получил тяжёлое ранение в ноги… Но кто знает, может, эта мина и спасла мне жизнь. Ведь в этом училище нас, земляков из Никифоровского района, училось восемнадцать ребят, и, как я потом выяснил, в живых нас осталось всего двое… А все остальные шестнадцать ребят погибли…

Иванов А. П. (сидит второй справа) во время учебы в школе колхозной молодежи.

Я попал в госпиталь города Сатка, что в Челябинской области, где пролежал около четырёх месяцев. После госпиталя меня решили направить на учебу в миномётное училище, но я уже так наелся своим тамбовским пулемётным, что отказался и попросился в боевую часть. Так я оказался в Свердловске в учебном батальоне, где прошёл подготовку на артиллерийского разведчика-наблюдателя.

Сформировали из нас маршевую роту и направили на Челябинский тракторный завод, на котором в годы войны делали танки. Мы должны были непосредственно в цехах получить тяжёлые самоходные установки СУ-152. И пока мы находились на этом заводе, я вдоволь насмотрелся на то, в каких условиях приходилось работать нашим рабочим.

Представляете, зима, мороз порядка 25–30 градусов. В сборочном цеху стоит 50-тонная самоходка, а рядом стоит топчан. И как кто-то из рабочих устанет, то ложится на топчан. Немного отдохнет и вновь берется за работу… И не однажды мне пришлось бывать в их столовой и наблюдать, как они питались. Скажу прямо, питание было очень скудным. На первое обычно щи, но очень и очень жидкие, больше напоминавшие воду. И вот в таких суровых условиях наш рабочий класс создавал для нас боевую технику.

Ну а потом нашу маршевую роту отправили на пополнение 4-го Отдельного Гвардейского ТПП, который формировался под Москвой в городе Пушкино. А уже оттуда нас направили на 3-й Украинский фронт куда-то под Кривой Рог. И вот там в 43-м году в составе этого полка мне пришлось принять участие в тяжелых боях под Кривым Рогом, в районе Малой и Большой Софиевки. А надо сказать, что в степях бои в основном шли за господствующие высоты, с которых можно было обозревать окружающую местность и более оперативно вести бой.

И вот в одном из таких боев нашу батарею СУ-152 придали пехотному батальону и поставили задачу овладеть какой-то высотой. Пошли вперед, причем, почему-то без артподготовки, но еще на подходе к немецким позициям все три наших самоходки оказались подбиты. Это сразу сказалось на моральном состоянии солдат, моментально возникла паника и пехота побежала… Но командир нашей батареи и мы, два разведчика взвода управления, сержант Ушпик и я, решили остановить это позорное бегство. Побежали вдоль цепи с автоматами и под минометным огнем пытаемся остановить пехотинцев. Старший лейтенант бежал первым, Ушпик вторым, а я третьим. Солдаты мы обстрелянные, поэтому по звуку летящей мины сразу чувствовали, близко она упадет или нет. И звук той самой, нашей, мины мы услышали, бросились на землю, но она упала и взорвалась прямо между комбатом и Ушпиком. Но Ушпику не повезло, потому что он лежал головой к взрыву, и осколок мины раскроил ему черепную коробку… Ну, а мы со старшим лейтенантом все-таки смогли остановить это паническое отступление.

Потом начали эвакуировать раненых солдат. В наших тяжелых самоходках экипажи состояли из пяти человек, поэтому нам под непрерывным пулеметным огнем на нейтральной полосе пришлось вытаскивать в безопасное место пятнадцать наших раненых товарищей. Невдалеке находился небольшой овражек, туда мы и стаскали. Потом вспомнили про Ушпика и решили тоже вытащить его тело с нейтралки. Подползли к нему, но когда старший лейтенант забирал у него документы, то ухом прислонился к груди, а он оказывается живой…

Принесли его в домик, и что мне особенно запомнилось, хозяйка-украинка в это время готовила нам борщ. Представляете, во фронтовой обстановке борщом нас угощала, это же редчайшее явление! Но когда мы внесли Ушпика в комнату, то он видно начал отогреваться, у него начались судороги, и фонтан крови брызнул до потолка. И оказалось, что у него ранение не только в голову, но и в пах. У него на поясе висел пистолет, и, по-видимому, когда он бросился на землю, произошел случайный выстрел. Мы его, конечно, отправили в медсанбат, но он все-таки умер…